Наследник моего мужа - Елена Гром
— Ну у вас тут и красота, — восхитилась мама, и я с улыбкой обняла ее. — Небось половине завода зарплату недодали ради праздника?
- Ничего, — заметил отец, посматривая в сторону фуршетных столов забитых едой. — Они как раз эту недостачу едой возьмут. О, крабы? О, тигровые креветки. Мало охраны, боюсь народ никогда таких богатств не видел.
Все такие классные у меня родители.
У нас были конфликты, в основном на почве того, что весьма болезненной сестре они посвящали гораздо больше времени. Но прошлое в прошлом, а сейчас, несмотря на некоторый снобизм к богатым, родители очень хорошо общались с Борисом. А отец даже любил с ним выпить и поговорить за политику.
Только вот забывал порой, что политику строят как раз такие дельцы как Борис. На самом деле, масштабы дел Бориса меня порой пугают. А особенно стали пугать, когда он начал посвящать в это меня.
Но сегодня дела позади, а Мира снова вернулась ко мне, чтобы мы продолжали приветствовать гостей и рассматривать праздничные убранства. Она даже успела где-то скоммуниздить торт.
Она от меня не отходила ни на шаг, что меня полностью устраивало. Ведь, когда я чувствовала, что пульс учащался и дочка начала задыхаться, я аккуратно вела ее в дом на краткий осмотр всегда готового Синклера.
После третьего осмотра она меня покинула и пошла смотреть мыльное представление. Но я все равно наблюдала за ней, как Голум за своим кольцом.
— Когда-нибудь она тебя возненавидит за твою мнительность, — заговорила мама и подала мне бокал с пуншем. На этом празднике другого алкоголя никто не найдет.
— Это только до операции, потом она станет сильнее…
— А ты будешь бояться еще больше. Остановись. Отпусти немного себя и расслабься. Ты похожа на куриную жопку.
Мы рассмеялись.
— Только ты умеешь делать такие изысканные комплименты. И я не напряжена. Просто волнуюсь.
— У нее три личных врача, куча охраны, и папаша, который возвышается над всеми словно водонапорная башня. Лучше расскажи как Германия. Твой отец туда хочет, но мне не нравится язык.
- Мне тоже. Там красиво, но все слишком идеально. Неправдоподобно, особенно учитывая политику в отношении мигрантов. Их там становится слишком много. Давай не будем о плохом. Вы как собираетесь годовщину праздновать?
Мама еще что-то рассказывала про будущую годовщину свадьбы, но когда начала о своей соседке я перестала ее слушать. Все мое внимание привлек белый как полотно охранник, идущий от ворот по направлению к Борису.
Я тут же вручила бокал маме и побежала к ним. Первая мысль — про комбинат, вторая — про пожары, которые часто случаются в этой стороне области.
Но стоило мне подойти, открывший рот молоденький охранник замолк и стер со лба пот, словно принес весть, после которой его обезглавят.
— Что случилось? — попыталась я выяснить я, на что Борис пожал плечами.
— Не знаю. Но очевидно я так мало плачу ему зарплату, что парню пришлось проглотить свой язык. Хватить глаза пучить! Говори!
— Там… — он быстро дернул головой в сторону ворот. — Я бы хотел наедине поговорить. С вами.
— У меня нет секретов от жены, кроме номера банковского счета.
Секундная заминка и охранник нервно засмеялся.
— Говори, пока не уволил.
— Просто вы говорили вход по приглашениям.
— Верно.
— А у нее его нет.
— У кого нее? — спросила, прикидывая, могли ли приехать Женя или старшая сестра Ульяна. Но первая в Новосибирске во власти отношений с криминальным авторитетом, а Ульяна в Европе и даже не удосужилась позвонить.
— Она… Она утверждает, что ее зовут Элеонора и она ваша жена.
Борис нахмурился, а потом хмыкнул недоверчиво.
— Гони в шею, Элеонора мертва, — я только сейчас осознала, что пытаюсь дышать. Дикость. Просто дикость.
— Я ей так и передал, но она требует тест ДНК для мальчика.
— Какого еще мальчика? — выдохнула, схватившись за грудь, и тут же нашла взглядом Миру. Она смотрела на мыльные пузыри, пока моя жизнь готова была лопнуть как один из них.
— Она утверждает, что привела вашего сына. Простите, — поднял охранник коротко взгляд и ретировался, а я словно из реальности уплыла. Что происходит?
«Какого сына?», — мой немой вопрос остался без ответа, потому что Борис в попытке успокоить меня, сжал руку, а затем просто ушел за охранником.
Вот так просто ушел, оставляя меня с сотней вопросов, жужжащих в голове пчелами. И каждая их них кусала нервные окончания, вызывая почти слезы…
На языке вертелись одни маты, но я улыбнулась гостям, нашла глазами Миру и просто залипла над тем, как она смеется над клоуном.
Сын.
Нет, нет, бред.
Даже если это правда. А скорее всего просто самозванка решила денег заработать.
Даже если правда, ни один сын никогда не займет место Миры. Это просто невозможно! Да и нельзя ей волноваться, ей нельзя знать, что ее положение под угрозой.
Прикрыла глаза, пытаясь успокоиться. Это недоразумение.
Борис все уладит, и мы продолжим праздновать.
Но как бы я себя не убеждала, тревога только нарастала, и я, не сдержавшись, отвела взгляд от дочки и взглянула в сторону ворот. Они так далеко, что я не видела, что там происходило. Меня от этого потряхивало.
Обняла себя руками, чувствуя себя в такую жару замершей. Подняла глаза в небо, и по всем законам жанра должен громыхать гром, небо рассекать молнии, но оно, словно смеясь, радовало нас солнышком. Оно слепило, и я сморгнула слезы. Заметила вдалеке Бориса.
Он всегда возвышался над людьми, где бы не появился.
Но все мое внимание на себя забрала тонкая фигурка рядом.
Девушка. И чем она ближе, чем ярче я вижу ее черты. И даже смутно начала припоминать.
Конфликт Элеоноры и Бориса случился в тот год, когда мне было шестнадцать.
В нашем городе ее знали, ведь она была местной королевой, разъезжавшей с личным водителем и знавшей всех продавцов в городе в лицо. Эти орлиные черты лица не узнать невозможно, и у меня замерло сердце.
Но… ведь она же умерла!
Борис сам говорил!
Он выгнал ее за измену без документов и одежды. Она нашла бордель и там была убита клиентом. Тогда почему она живая и здоровая шла сюда.
