Заноза - Екатерина Орлова
Наконец дверь снова распахивается, и я немного выдыхаю. Теперь он стоит в спортивном костюме и кроссовках. Красивый до невозможности, но я ведь этого «не замечаю». Не буду замечать, и все тут! Не заслужил, говнюк.
– Отдай мне…
– Тебя не учили вежливости, фурия? – перебивает он.
– Фурия?
– То есть про вежливость ты пропустила, – качая головой, произносит рыжий и складывает руки на груди. Ткань толстовки натягивается, но я же «не смотрю» на эти мышцы. Я совсем их не вижу.
– Что ты хочешь?
– Это ты постучала в мою дверь, а не я в твою.
– Я постучала, потому что мне нужен мой телефон! – я снова начинаю беситься. Если так и дальше пойдет, перейду на ультразвук.
– Так попроси его.
– Я уже попросила!
– Ты потребовала. И перестань орать, – его спокойствие заводит меня еще сильнее, а потом я наконец понимаю, о чем он говорит. Расплываюсь в широкой улыбке и протягиваю руку.
– Дорогой Иван, – щедро лью елей ему прямо в уши, даже не используя лейку, – не будете ли вы так любезны вернуть мой телефон?
Я вижу, как он сдерживает улыбку, но стараюсь изо всех сил, чтобы моя не превратилась в оскал, пока не получу назад свою прелесть. Наконец он выуживает телефон из кармана штанов и вкладывает мне его в ладонь. Как только гаджет надежно оплетен моими пальцами, я отдергиваю руку и оскаливаюсь на рыжего.
– Ну ты и мудак! – выплевываю я и, смерив его уничижающим взглядом, бодро шагаю по коридору к лестнице.
Могу поклясться, что он смотрит мне вслед. От этого я еще старательнее виляю задницей, чтобы показать рыжему то, что ему никогда не достанется. Хотя, что уж себе-то врать? Я бы с ним покувыркалась, такой лакомый кусочек. Перед самой лестницей оборачиваюсь, чтобы убедиться, что у моего дефиле есть зритель, но немного сдуваюсь, глядя на пустой коридор и закрытую дверь номера. Ой, ну и ладно, не сильно-то и хотелось. Разве мне нужен какой-то чувак для повышения самооценки? Я сама себе королева. Ну, еще и папочкина принцесса.
На ресепшене вспоминаю, что я в эту тьмутаракань приехала с Мариной и Денисом, а моя машинка осталась в гараже. Пытаюсь через все доступные приложения вызвать такси и жду. Еще жду. И еще. Жду, даже когда уже злюсь, потому что свободных машин нет. Выхожу на улицу, смотрю на парковку, но там пусто, стоит только одна машина. Меня осеняет, и я несусь назад к стойке.
– Скажите, а чья машина на парковке? Может, этот человек собирается в город и подвезет меня?
– Если не ошибаюсь, это того самого Ивана, – не без некоторого садистского удовольствия рапортует девица, хлопая своими огромными ресницами. Аж зябко становится от ветра, который они поднимают.
Я сникаю. Ну нет, к нему я точно не пойду. Ладно, можно и пройтись в конце концов. Поймаю попутку по дороге в город. Прощаюсь с девушкой, которая, кажется, счастлива избавиться от моего общества, и, потянув за собой чемодан, выхожу с территории гостиницы, бросив тоскливый взгляд на машину рыжего.
Бреду по дороге минут десять, где – к счастью или нет – не проезжает ни единой машины. Никогда не ловила попутки, но наслышана историями о том, как девушек похищают, насилуют, убивают, а потом их хладные трупы обнаруживают в лесопосадках и каких-нибудь канавах. По телу проходит дрожь ужаса. А что, если и со мной так произойдет? Делаю шаг правее и теперь двигаюсь по краю тротуара, чтобы меня с наименьшей вероятностью могли заметить и обидеть. Это я, конечно, тешу себя напрасными надеждами, потому что на улице светит солнце, местность открытая, и на мне долбаные короткие шорты и босоножки на танкетке. Нужно отдать должное моим ногам – они длинные, ровные и красивые. А это значит, что привлекают внимание противоположного пола. И, конечно, всякое дерьмище быстрее других липнет к моей подошве. Я уже всерьез подумываю позвонить папе и попросить его забрать меня отсюда, но пока еще сдерживаюсь, потому что тогда мне придется признать его правоту, потому что именно он настаивал, что меня должен возить его водитель. А я не хочу с ним! Потому что этот престарелый Казанова все время строит мне глазки. Я бы могла пожаловаться папе, но он с Геннадием уже столько лет, что даже сомневаюсь, на чью сторону встанет папа.
Делаю еще несколько шагов, а потом рядом останавливается машина. Мозг еще даже не успел среагировать, зато тело – вполне. Я громко вскрикиваю, бросаю чемодан и несусь в лес. Ну дура же, правда? Там-то меня и прикопают. И никто не узнает, где моя безымянная могила. Мне так жаль себя, что хочется плакать, но некогда, надо бежать. Бегу я, надо сказать, недолго. Нога цепляется за ветку, и я кубарем лечу на землю. Мое падение смягчает только довольно толстый слой иголок, а вот еще одна ветка под коленом совсем не помогает. И я, конечно, ловлю ее от всей души, раздирая нежную кожу. Злость смешивается со страхом, создавая коктейль безумия в моей голове, и я резко переворачиваюсь на задницу, готовая защищаться… расческой? Серьезно, Ася? Первым, что моя рука вытащила из сумки, оказалось самым бесполезным предметом для самозащиты. Еще б тампон достала. То-то маньяк повеселился бы. Кстати, а где он, собственно?
Обвожу испуганным взглядом окружающую обстановку и понимаю, что я одна в лесу. Нет, ну наверняка здесь есть белки и всякая другая живность. Но маньяка нет! Это хорошая новость. А плохая в том, что сейчас этот вандал, наверное, разоряет мой чемоданчик с брендовыми шмотками. Тут я совершенно не в тему вспоминаю бельишко, которое стоит бешеных денег. Но даже не оно меня беспокоит, а то, что это эксклюзив! Встаю на ноги, зачем-то все еще сжимая в руке «орудие убийства», и, хромая, топаю назад к дороге. Если что, притаюсь за деревом, и он меня не увидит. По крайней мере, я могу запомнить номер машины и передать папе информацию, чтобы он наказал этого извращенца. Почему-то в моей буйной голове рисуется совершенно отвратная картинка того, как какой-то стремный мужик натягивает на себя мое нереально красивое кружево, и меня начинает подташнивать от ужаса и отвращения.
Пробираюсь ближе, стараясь не ступать на мелкие ветки и вообще издавать поменьше звуков. Под конец вообще двигаюсь мелкими перебежками, насколько позволяет саднящее колено, из которого струйка крови прочерчивает теплую дорожку по голени. Прячусь за большим деревом и пытаюсь утихомирить дыхание, но это
