Я тебя (не) прощу (СИ) - Борн Амелия

Освободившись от его пиджака, я с отвращением швырнула дорогую ткань прямо Арсению под ноги и выплюнула:

— Прощай, Богданов. Надеюсь, больше не увидимся.

Его ответ нагнал меня, когда я была уже внизу.

— Я так не думаю… дорогая.

Девять лет назад

Аврора ничуть бы не удивилась, если бы Арсений больше вообще не пришел. Она настраивала себя на эту мысль с того момента, как он покинул ее комнату в вечер знакомства. Она пыталась оградить себя от разочарования, которое непременно наступит, когда выяснится, что он предпочел даже упустить выгодную сделку, нежели жениться на ней.

От этой мысли стало невыносимо тоскливо. Еще недавно она даже не знала этого человека, а теперь боялась, что он больше не появится в ее жизни.

Подобравшись к стоявшему в углу трюмо, Аврора впервые за последнее время отдернула тяжелые шторы, позволяя дневному свету проникнуть в комнату. Обычно она избегала того, чтобы смотреть на себя такую, какой стала, и категорически не желала, чтобы ее беспомощность видел кто-то еще.

Теперь же отчаянно, испытующе вглядывалась в свое отражение в небольшом зеркальце. Ее кожа, вследствие упорного затворничества, приобрела сероватый оттенок, под глазами залегли круги. Вполне ожидаемый эффект от нынешнего образа жизни.

Но вовсе не недостатки пыталась выискать Аврора в своем лице. Она всматривалась в зеркало, пытаясь понять — могла бы она по-настоящему ему понравиться?..

Нет, она не была уродиной, но и красавицей — тоже. Она была… обычной. Темные, каштанового оттенка волосы до плеч. Карие глаза — совсем не такие как в романах, где у героинь они огромные и в обрамлении пушистых ресниц. Нет, ее глаза были совершенно стандартными. Она самой себе казалась вот такой же — до скукоты стандартной. Слишком невзрачная, чтобы кто-то клюнул на ее внешность. Слишком робкая, чтобы продемонстрировать свой ум. Она сливалась с окружающим миром, желая быть кем-то более заметным, но не решаясь на то, чтобы сделать шаг вперед в этом направлении.

А теперь… теперь она и вовсе никому была не нужна.

Ощущая, как на глаза навернулись жгучие слезы, Аврора с отчаянием отшвырнула от себя зеркало. Он не придет! А если придет — она сама отправит его к черту! Ей не нужна его фальшивая жалость. Ей вообще никто не нужен!

Деликатный стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Отец никогда так не стучал. А кроме него, больше особо некому было к ней заглядывать…

Видимо, гость устал ждать ответа, потому что дверь аккуратно приотворилась, образовав тонкую щелку, но никто так и не заглянул внутрь. Лишь голос — мягкий, как бархат, поинтересовался:

— Аврора, можно мне войти?

Сердце провалилось в пятки. Арсений! Недавние намерения прогнать его прочь внезапно растворились, как сахар на дне чашки с горячим чаем, вытесненные радостным волнением от того, что он все же пришел.

— Да, — откликнулась она хриплым от нервного возбуждения голосом и тут же сама себя перебила:

— То есть нет! Я…

— Так да или нет? — насмешливо уточнил он, аккуратно заглядывая в комнату.

Она отчаянно всплеснула руками:

— Я не готова…

Он же пробежался взглядом по спальне и, заметив расшторенные окна, одобрительно кивнул — то ли тому, что увидел, то ли каким-то своим мыслям. После чего протиснулся в комнату и, подойдя ближе, решительно заявил:

— Я пришел пригласить тебя на прогулку.

Она настолько оторопела от этих слов, что даже не обратила внимания, что он одним махом обрушил стену, которую она между ними воздвигла в прошлый раз, требуя общаться на «вы».

— Прогуляться… — рассмеялась горько. — Ты, должно быть, шутишь.

— Ничуть, — откликнулся он невозмутимо. — Пора тебе вылезти из своей скорлупы на свет. В конце концов, скоро мы поженимся и…

— Я не давала своего согласия, — из какого-то яростного упрямства сухо перебила она.

— Не давала, — спокойно согласился Арсений, а в следующий миг склонился к ней так интимно, что она ощутила его дыхание на своей шее, когда он шепнул:

— Но поверь, мое общество все же куда лучше одиночества.

Еще никогда мужчина не был к ней так близко. Аврора сидела, затаив дыхание, ощущая, как по телу разбегаются толпами мурашки, и не знала, что делать дальше. Как реагировать? Мысли стремительно покинули голову, она не могла даже сообразить, что именно он сейчас сказал…

— Ну так что, идем? — бодро спросил Арсений, выпрямляясь и тем самым первым прерывая этот интимный момент.

— Мне нужно собраться… — пробормотала она растерянно.

— Ну, вижу, ты уже одета, — констатировал он. — Сегодня немного прохладно, так что нужно будет накинуть что-то сверху на всякий случай…

Он говорил так, будто проделывал нечто подобное каждый день. Будто для него было не в новинку возиться с беспомощным человеком. И при этом… он, казалось, не обращал никакого внимания на ее неспособность самостоятельно идти.

Она прикусила губу, не зная, как ко всему этому относиться. Испытывая одновременно неловкость и благодарность.

В конце концов Аврора потянулась за расческой, коротко обозначив:

— Мне нужно привести в порядок волосы.

Он перехватил ее руку. Мягко, но настойчиво сжал запястье.

— Позволь мне… — произнес, забирая из ее рук расческу.

А в следующий момент она ощутила его руки на своих волосах. Его пальцы нырнули в темные локоны, освободив их от резинки и по телу пронеслась волна удовольствия от его прикосновения к коже головы.

— Такие мягкие… — пробормотал Арсений, пропуская ее волосы между пальцев.

Авроре же в этот миг казалось, что ничего лучше она в своей жизни не испытывала. И его самые обычные слова воспринимались сейчас как самый приятный комплимент.

Он, тем временем, ловко принялся ее расчесывать. Аврора сжала зубы, чтобы не застонать вслух от удовольствия, которое несли в себе его прикосновения. Она прикрыла глаза, сдаваясь перед этими ощущениями, а когда распахнула их вновь, обнаружила, что Арсений уже придал ее прическе нехитрую форму, зачесав локоны на правую сторону.

— Теперь можем идти? — улыбнулся он.

И ей не осталось ничего иного, кроме как согласно кивнуть.

Было поначалу неловко ощущать его присутствие позади себя. И особый стыд рождало понимание, что это именно он везет ее. Именно он видит ее такой жалкой — именно тот мужчина, которому вдруг так отчаянно захотелось понравиться.

Он проворно спустил ее по пандусу вниз и Аврора позволила себе жадно глотнуть ртом свежий воздух, от которого почти отвыкла. Стоял конец апреля — сырость талых снегов почти ушла, зеленая трава уверенно пробивалась вверх, а солнце все наглее шагало по небосводу, разгоняя на своем пути облака.

Весна… время, когда особенно хотелось жить. Когда хотелось верить, что лучшее еще впереди…

Но не для нее. Или все же?..

Аврора робко оглянулась на Арсения, словно ища в нем ответ на свой невысказанный вслух вопрос. Могло ли у них действительно что-то получиться? Или она навсегда для него останется той, чье единственное достоинство — это большое приданное?

— Что такое? — спросил он, уловив на ее лице сомнение. — Хочешь, остановимся?

Она оглянулась вокруг. Он вез ее по одной из дорожек сада, скрытой от посторонних глаз рядами хвойных деревьев. И только разноцветные головки многочисленных крокусов, росших вдоль дороги, расцвечивали окружающую их зелень.

Взгляд Авроры остановился на белых цветах. Как ей было известно, этот сорт назывался «Жанна д'Арк». Неожиданно для себя она сказала:

— Крокусы были любимыми цветами моей мамы…

— Поэтому ты хочешь букет из крокусов, — кивнул Арсений, мгновенно схватывая то, о чем она даже не упомянула.

— Угу.

— Остановимся тут? — предложил он, склоняясь над ней.

Его близость отчего-то отбивала в ней способность соображать. Поэтому Аврора только и сумела, что сказать:

— Можно…

И оказалась совсем не готова к тому, что произошло дальше. Арсений вдруг подхватил ее на руки и устроил на скамье, а после откатил коляску за пределы видимости. Аврора уставилась на него, едва сдержав всхлип — до того пронзительным было чувство свободы, возникшее благодаря его жесту — пусть обманчивое, пусть краткосрочное, но так приятно было почувствовать себя… как прежде. Словно она сидит в саду и просто наслаждается весенним днем в обществе красивого мужчины.