Чужая жена - Мила Реброва
Убедив себя, наконец, что я не могу провести весь день, прячась от Мансура и мне необходимо встретиться с ним лицом к лицу и окончательно убедиться, что ничего подобного со мной больше не произойдет, я, словно на эшафот, отправилась в наш общий кабинет. К счастью, управляющего там не оказалось, но зато там, на двухместном диванчике, сидела моя любимая Пироженка и играла со своей куклой.
Счастливая, я подбежала и опустилась перед ней на колени. Диванчик стоял у стены между нашими рабочими столами. Заметив меня, девочка тут же счастливо взвизгнула.
— Шааах! — Пухлые ручонки обхватили мою шею. Малышка прижалась ко мне своим сладким детским тельцем.
Как же я скучала по ней! Сама не понимала, как сильно, пока не обняла это чудо. Мы не виделись почти два месяца, но девочка не забыла обо мне и обрадовалась нашей встрече. Оказалось, что малышка скучала по мне не меньше, чем я по ней.
— Пироженка моя, как же я соскучилась! — Растроганно прошептала я, гладя ее мягкие волосы, которые, как и раньше, ниспадали по спине темной волной. — Дай-ка я на тебя посмотрю. Какая ты стала взрослая и красивая! — Я рассматривала ее красивое розовое платьице и щекотала мягкий животик, от чего она, взвизгнув, звонко рассмеялась.
— Скучала по Шах, — ластилась ко мне девочка.
Эти слова так порадовали меня! Ася была очень нежным ребенком, всегда обнималась и любила, когда целовали ее пухлые щечки, не отстраняясь при этом, как многие другие малыши. Когда я думала о своих будущих детях, в мыслях возникал образ Пироженки. Именно о такой дочери я всегда и мечтала. «Жаль, нельзя забрать ее себе» — подумала я в очередной раз. Все бы отдала, чтобы иметь ежедневную возможность проводить с ней все свое время. Раньше господин Мансур привозил ее к нам хотя бы несколько раз в неделю, сейчас же я была лишена и такой возможности. Это тоже заставляло меня изо дня в день злиться на него.
Сев рядом с Пироженкой, я притянула ее к себе на колени, не в силах расстаться со своей драгоценностью. В такой позе и застал нас, как всегда недовольный, господин Мансур.
— Ася, тебе не кажется, что ты уже достаточно взрослая, чтобы сидеть на коленях? — Спросил он, входя в кабинет с тарелкой в руках. Видимо, он и выходил за едой, оставив Пироженку одну.
Я хотела ответить, что в три годика ребенку в самый раз и следует сидеть у взрослых на коленях. Но я прекрасно понимала, что он имел в виду именно мои колени. Господин Мансур никогда и не скрывал своего недовольства моей привязанностью к девочке, и, если бы не его уважение к моей покойной свекрови, он бы ни за что не позволил мне проводить время с Асей.
— Неть! — С серьезным видом отказалась Пироженка, когда он позвал ее к себе за стол. — Шах покорми!
Сжатые губы Господина Мансура ясно давали мне понять, насколько он недоволен сложившейся ситуацией. С трудом удержавшись от смеха, я протянула руку, молча попросив передать тарелку с супом, в которую он уже накрошил хлеб, как любила Пироженка. Мужчина, как и я сама, знал, что если он сейчас начнет настаивать на своем, то его дочь не только не поест, но еще и закатит знатную истерику с криком и слезами. Упрямство своего отца она унаследовала в двойном размере.
— Посмотрю на тебя, когда ее не будет, и ты прибежишь ко мне, — проскрежетал мужчина сквозь зубы, буравя ребенка почти обиженным взглядом и, наконец, передавая мне тарелку.
Спрятав улыбку, когда Пироженка даже бровью не повела на такое заявление, я начала аккуратно кормить ее, чувствуя, как господин Мансур наблюдает за нами. Он сидел за своим столом, но я понимала, что занят он вовсе не работой.
Можно подумать, я не знаю, как накормить ребенка, и мне нужен соглядатай. До чего же он все-таки странный человек!
Звонок телефона отвлек его, позволив мне ненадолго расслабиться и продолжить наслаждаться обществом Пироженки.
— Какая хорошая девочка! Все съела, вырастешь большой и умной. Главное — не такой вредной, как твой папочка, — последнее я добавила почти шепотом, однако, неизвестно каким образом, мои слова все-таки долетели до слуха Зазнайки.
— Может, с кем-то просто невозможно общаться по-другому?
И когда он успел подойти так близко?
— Если ты наигралась, может, вернешь мне мою дочь? Она все-таки не игрушка.
Опять этот сухой холодный тон.
— Да что я Вам такого сделала? Почему Вы все время ворчите и не довольны мной? — Взвилась я, забыв о том, что Пироженка все еще находилась у меня на руках.
Каким-то непостижимым образом она, испугавшись моей вспышки негодования, ухватилась за мой шелковый платок, и он вместе с шапочкой соскользнул с моей головы!
Волосы рассыпались, видимо, заколка расстегнулась. Я была так поражена произошедшим, что совершенно забыла о присутствии мужчины, перед которым теперь находилась непокрытой. Пироженка, довольная произведенным эффектом, рассмеялась, размахивая моим платком как трофеем. Отвлекшись на ребенка, я забыла о том, как выгляжу, а когда опомнилась, то могла лишь широко раскрытыми от удивления глазами наблюдать, как мужчина не только не отвернулся от меня, как того требовали приличия — о, он даже не думал отводить взгляд! — а, наоборот, словно завороженный, рассматривал меня, будто видел впервые. Даже не моргал и не реагировал на визги Пироженки. Он просто смотрел на меня так, что я опять почувствовала то чертово волнение, от которого безрезультатно пыталась избавиться несколько часов подряд! Ну что за проклятье? Мало мне одного взгляда господина Мансура, так еще и снова вернулось это невероятное чувство! И что мне прикажете делать?
Вспомнив, наконец, что голова у меня на плечах все же присутствует, пусть и довольно бедовая, я быстро пересадила Пироженку на диван, забрала у нее свой платок и повернулась спиной к продолжающему, как ни в чем не бывало, пялиться на меня Зазнайке!
Мысленно проклиная себя на чем свет стоит, начала собирать волосы, чувствуя, как тяжелый взгляд прожигает мой затылок. Отчаянно решала, как выйти из такого щекотливого положения, не понимая странной реакции господина Мансура. Каким бы ворчуном и грубияном он ни был, но хорошими манерами, особенно
