За семью замками. Снаружи - Мария Анатольевна Акулова
Агату бесило, что даже эмоциями собственными она управлять не может. Вечный скачки. Вечные слезы. Иногда казалось, что мозги начинают плавиться. Теряется острота и скорость. Она меняется…
Костин ребенок растет и ведет себя четко, как папашка — подстраивает окружающую среду под себя. А окружающая среда для обоих — это она.
Ребенку удобно, чтобы она была туповатой, неподвижной, плаксивой, льнущей к папашке. Именно в эту сторону он её и склоняет. В принципе, Костю устраивает тот же расклад. Просто он еще не знает, что у него есть союзник.
Но обоим нужно сопротивляться, Агата понимала. С каждым днем это становилось делать всё сложнее. И с каждым днем это было всё более важным.
Ей как-то нужно было уйти из этого дома. Как-то нужно было избавиться от беременности. А потом бежать, сверкая пятками, подальше от этого самовлюбленного психа.
Которому не понравилось без неё. Который будто в упор не видит, что он сам виноват в том, как всё случилось. В том, что ничего не получится больше. Разлетелось, как часы.
* * *Как Костя и анонсировал, ближе к обеду в дом приехал Гаврила.
Первой караулившая у окна в Костиной спальне Агата увидела машину, для которой специально открыли ворота. Потом и самого вышедшего из нее мужчину в костюме.
Гаврила пожал руку кому-то из подошедших служащих. Дальше они вместе двинулись в сторону дома, переговариваясь. А Агата поняла — нужно настроиться.
Он приехал поговорить с ней.
И пусть она не надеялась, что хоть кто-то из окружения Гордеева может стать ее союзником, но лютых врагов наживать ей тоже нельзя.
В моменты, когда не крыло из-за поведения, слов, действий, присутствия Кости, в Агате снова включался режим наблюдателя. Ей страшно было передвигаться по дому, наполненному незнакомыми людьми, но и позволять себе совершенно забить на изучение обстановки Агата не могла.
Парадоксально, но ненавистная спальня стала для нее одновременно тюрьмой и вынужденным островом условной безопасности. Во всяком случае, Агата пыталась себя же в этом убедить. Ведь забиться в угол и выть — не выход. А обозначив «свою» территорию, стало немного легче. Приблизительно так же когда-то сработало с квартирой. И пусть это была далеко не она, но хотя бы чувство, что летишь в пропасть в режиме двадцать четыре на семь, угасало.
Без стука и спроса сюда заходил только Костя. Агата всегда знала, что это случится, немного заранее. Точно так же «караулила» его приезд.
То ли он сам, то ли скорее тот самый Гаврила, обозначили для персонала некоторые особенности и предпочтения новой обитательницы. Поэтому проходной двор спальня не напоминала, пусть именно этого Агата так боялась первые дни.
Чтобы убрать, забрать и вернуть Костины вещи, принести ей еду, всегда стучали. Это всё делала женщины. Разные. Которые будто боялись Агаты не меньше, чем сама Агата боялась вторжения на свою территорию.
Кроме этого в доме, несомненно, были и другие люди. Агата видела, как кто-то косит траву. Видела охрану. Видела, как кто-то играет во дворе с псом… Боем…
Тем самым, который когда-то так впечатлил, а сейчас иногда приходил под дверь и ложился. Не скребся и не лаял, но явно чувствовал, что там кто-то есть… И явно не против был пообщаться.
Временами Агате тоже неистово этого хотелось. Отвлечься. Расслабиться. Хотя бы на несколько минут забыть о том, что происходящее в ее жизни сейчас — бред сивой кобылы. Но злость на Костю не давала это сделать. Привязаться к псу — это начать играть по его правилам. И это ужасно. Это то же самое, что начать смиряться. Абсолютно непозволительная, слишком опасная, обманчиво легкая дорожка.
Потому что дальше будет только хуже. Навязавший свою волю раз — навяжет её еще миллион и один. Признав себя вещью — навечно ею и останешься.
Это худшая из участей. Агата понимала это прекрасно. И идти по этому пути не хотела.
Через двадцать минут после того, как автомобиль Гаврилы оказался на территории, Агата услышала сначала шаги, а потом стук в дверь спальни.
Пусть готовилась — а всё равно вздрогнула.
— Спустишься, хозяйка? В гостиной поговорим. Я недолго.
Его тон не был пугающим или враждебным. Нет. Дружелюбный будто даже, но Агату всё равно пробрала дрожь…
Она не позволяла себе ни на минуту забывать, с кем имеет дело.
Гаврила не дожидался ответа. Не дергал ручку. Не заглядывал.
Агата услышала, что его шаги снова удаляются. А вслед за ним семенит Бой…
Что будет, если она не спустится — могла предполагать. Гаврила подождет, уедет, донесет Косте, что на контакт она не пошла… И вечером у них с Гордеевым снова будут разборки.
Он снова будет рассказывать ей, что «им вместе хорошо, харе сопротивляться», а она беситься из-за того, что ей с ним плохо, и эти его идиотские «жесты» до одного места. Она снова будет то ли требовать, то ли просить, чтобы он дал ей покой, он снова будет отказывать. И так по кругу. Порочному сраному кругу.
Вздохнув, Агата встала с кровати. Чтобы просто выйти из комнаты, ей надо было провести с собой нехилую успокоительную беседу. Подготовиться. Смириться.
Привыкнуть к дому она не смогла. Да и не хотела привыкать. Просто знала, что в нем много незнакомых ей людей-невидимок с неизвестными помыслами. Людей, которые слова не скажут против воли хозяина.
Таких же, как Гаврила. Который с улыбочкой паковал ее вещи, прекрасно осознавая, что исполняет приказ человека, у которого упала на чувствах планка.
Спускаясь по лестнице, Агата непроизвольно прислушивалась…
В доме было тихо. Девичьи пальцы сами собой цеплялись за перилла. Агата шла вниз, чувствуя, что немного мутит от волнения…
Еще сильнее, когда она увидела мужчину, с которым связаны были самые страшные события последнего времени.
Глава 3
Гаврила стоял на первом этаже в том самом просторном помещении без лишних перегородок и преград, спиной к лестнице, глядя в окно.
