Не бойся, тебе понравится (СИ) - Лель Агата

- Да с чего ты вообще взяла, что я на него смотрю? Сдался он мне!

- Ой, не заливай, - машет рукой, мол, "знаем, плавали" и смахивает, наконец, с губ крошки. - Кстати, я Аделина. Лучше просто Ада.

- Аделина? Мия, Эмиль... у вас тут принципиально детей нормальными именами не называют?

- ...сказала Лея, - заканчивает за меня Ада, и мы не сговариваясь одновременно начинаем ржать. Не натужно, потому что так надо, а действительно с ней оказалось на удивление легко общаться.

- Кстати, откуда ты знаешь моё имя?

- Так мы с тобой учимся в одной группе.

- Серьёзно? Я тебя не видела.

- Я на первом ряду сижу, ты на галёрке. Первый ряд и галёрка, - изображает руками чаши весов, - сама понимаешь. Как земля и небо.

- Хорошо учишься?

- Ну... да, я медалистка.

- Мм, - по ходу, тут у всех преимуществ больше, чем у меня.

Снова случайно (клянусь - случайно!) бросаю взгляд на Эмиля и вижу, как его ладонь плавно скользит в густую гриву Мии. Несколько секунд он кончиками пальцев массирует кожу её головы, а потом сжимает волосы в кулаке, притягивая хорошенькое личико подруги к своему. И целует её. В губы. По-французски. В столовой универа!

- Они вечно так, им вообще пофигу, - комментирует Аделина, и я снова вздрагиваю, словно застигнутая на месте преступления, но стараюсь держать марку.

- Типа неземная любовь?

- Типа, - закатывает глаза, изображая пальцам "зайчика".

Так-так, она тоже явно недолюбливает эту девицу с короной из фольги. Кажется, я обрела неожиданного союзника.

- А кто она вообще такая?

- Мия? Так она дочка декана, ты не знала?

А, ну теперь понятно, где собака зарыта.

- Его жена японка, а сам он русский, Мия вот - метиска, - и тише: - Красивая она, конечно, но такая сучка.

- Я заметила.

Я не смотрю на них, вообще не смотрю, но... он до сих пор её целует, перебирая пальцами зеркальные иссеня-чёрные пряди.

Куда смотрит педагог по воспитательной работе?!

Где охрана?!

Совесть, в конце концов!

- Эмиль её парень, он учится на пятом курсе. Они уже где-то год встречаются. Так что даже не смотри в ту сторону, там вообще всё прочно забетонировано, - поджав губы, Ада переводит взгляд на парочку и, как мне кажется, грустно вздыхает.

Может, конечно, не стоило так очевидно проявлять любопытство, но...

- А кто он такой? - делаю вид, что внимательно изучаю маникюр. - Ну, этот... как его там, забыла...

- Эмиль? А то не видно: красавец, спортсмен и прочее по списку. Ещё и не из бедных - сын одной нашей местной шишки.

Ну кто бы сомневался! На лице крупными буквами написано: "заносчивый самовлюблённый божок".

- Вернее, как бы это сказать, - понижает тон и шепчет едва ни на ухо: - Шишка-то он шишка, бесспорно, с деньгами там полный порядок, но Эмиль сейчас с матушкой вдвоём живут и довольно скромно. Слышала, что совсем полный аллес.

- А чего так?

- Короче, - медовые глаза загораются. Знаю я этот взгляд "сейчас будут сплетни". - Его папаша выгнал из дома жену вместе с Эмилем, отписал им какую-то халупу на окраине города и вроде как деньгами вообще не помогает. Ни рубля!

- Развод, значит. Характерами не сошлись, - уж мне ли не понимать, каково это...

- Ну, как сказать - развод. Бабу он другую себе нашёл, - осуждающе поджимает губы, так, что на щеках выступили две выразительные ямочки. - Притащил её откуда-то вместе с дочерью, а сына с законной женой бороднул. Козёл.

Где-то глубоко внутри закопалось какое-то очень нехорошее предчувствие. Очень и очень нехорошее.

С нарочитым пристрастием отколупываю лак с указательного пальца, боясь услышать ответ на свой следующий вопрос:

- А... фамилия какая у него? Ну, у Эмиля этого.

- Ветров. Его отца тут все хорошо знают. Он тут типа спонсора у нас в универе.

Мне кажется, что мои внутренности залили свинцом, а потом поставили на ме-е-едленый огонь плавиться.

Эмиль, парень Мии, это статный кен с ледяным взглядом - сын мухомора?!

- Вот, смотри, его Фейсбук. Ветрова. Хочешь глянуть?

Скорее по инерции, чем желанию опускаю глаза на удерживаемый едва ли ни у носа экран телефона. На снимке Эмиль, в чёрной кожаной куртке сидит за рулём авто, свесив локоть из открытого окна. Плотно сжатые губы, холодный взгляд.

Пальчик Аделины скользит по экрану и на следующем снимке он стоит спиной, удерживая в каждой руке по увесистой гантеле. Напряжённые бицепсы блестят от пота, а на серой борцовке вдоль позвоночника ползёт тёмная влажная дорожка.

Ещё скользящее движение, и на снимке Эмиль, закинув руки за голову, лежит поперёк кровати...

... поперёк широкой кровати со спинкой из тёмного дерева. На полосатом под "зебру" пледе...

Выходит... - меня осеняет, -... комната, в которой меня поселили - Эмиля? До меня там жил он?!

- Ну и всё, фоток больше нет. Жаль... - Ада разочарованно кидает телефон в сумку, а я, продолжая нервно отдирать с ногтя лак, поднимаю глаза на Эмиля... и словно пластиковый катерок со всего маху врезаюсь в айсберг его взгляда.

Он знает меня. Знает, кто я. Не понимаю, откуда, но только это является объяснением его очевидной неприязни.

И Мия тоже знает, кто я.

- Вот чёрт, скоро же лекция у Кощея, к нему вообще никак нельзя опаздывать, - Ада спрыгивает с подоконника и перекидывает через плечо ручку увесистой сумки. - Хочешь, переберусь к тебе на "галёрку"?

Вяло киваю и, стараясь не смотреть в сторону парочки, иду на выход.

Помятуя вчерашнее, кто-то кричит мне вслед: "смотри не поскользнись", кто-то хихикает, но мне нет дела до приколов этих одноклеточных, застрявших развитием где-то в районе начальных классов.

Я думаю только о том, что я, с лёгкой маминой руки, теперь наверняка стану "девочкой для битья".

Часть 7

***В дом я не вхожу - врываюсь ураганом Катрина и, хвала Богам, - мама на кухне одна. Что-то стругает на разделочной доске, напевая под нос какую-то тошнотворную попсу.

- Ты знала о том, что у него есть сын?! - начинаю без предисловий, с грохотом бросив на диван сумку.

- Во-первых, здравствуй, Лея. Как прошёл день? Как одногруппники? Подружилась с кем-нибудь? - и всё это таким тоном... И этот взгляд... Совершенно чумовой, словно она глотнула галлон морфия.

Что этот чёртов мужик с ней сделал?

- Я спрашиваю: ты знала о том, что у Виктора есть сын? - повторяю уже спокойнее.

Мама дёргает плечом и достаёт из раковины лук-шалот. Стряхивает капли воды.

- Конечно, знала.

- А почему этого не знала я?!

- Разве это имеет какое-то значение?

Размеренный стук ножа о доску - словно пенопластом по оголённым нервам.

- Это имеет большое, сокрушительно огромное значение, мама, - обхожу стол и торможу возле родительницы. Так близко, что ощущаю тонкий аромат её парфюма, вижу на скулах полоску аккуратно нанесённого хайлайтера. - А ты знала, что его сын учится в моём универе?

- И это я знала тоже.

- Так почему было не поделиться этим со мной? Своей дочерью! - буквально кричу. - Почему я узнаю такие важные вещи как бы между прочим от совершенно чужих людей? Он бросил свою жену, мама! Ты и это знала? Жену и сына! Оставил их ни с чем! Тупо выгнал из дома, вышвырнул из жизни, словно пару порванных носков! По-твоему, это нормально?

Мама перестаёт кромсать лук и переводит на меня холодный взгляд.

- Мне тоже всё это не по душе, но это дело Виктора и его жены. Если он так поступил, значит, так было нужно. Давай не будем лезть туда, куда нас не просят, хорошо? Ты уже достаточно взрослая чтобы понимать, что в каждой избушке свои погремушки, и лезть туда со своим уставом...

- Какие погремушки, о чём ты? Ты себя вообще слышишь?! - хвастаюсь руками за голову и на эмоциях делаю дугу от стола к окну и тут же обратно. - Ладно жену, но он сына своего бросил. Да, не младенца, но он ещё безработный студент. Твой Витюша им совсем деньгами не помогает! Просто вычеркнул из жизни, как ненужный эпизод. По-твоему, это поступок настоящего мужчины? Хочешь сказать, что умудрилась полюбить этот кусок дерьма, который не только разбил нашу семью, но и наплевал на собственного ребёнка?