Обжигающий импульс (СИ) - Стратулат Виолетта

Я, лишившись окончательно его тепла, не могу заставить себя оторвать взгляд от того, как Илья пристегивается, вставляет ключ в зажигание, легко поворачивает его и опускает обе ладони на обивку руля. Автомобиль ласково журчит своему хозяину и трогается с места. На боковых стеклах конденсат скапливается в большей степени, чем на лобовом, поэтому отвлечься совершенно не на что.

С интересом, украдкой разглядываю руки Ильи: он обладает мощными ладонями с выступающими сквозь кожу венами, длинные пальцы постукивают в ритм мелодии из радио «Европы-плюс». Что ж, чувства ритма он уже не лишен, так что танец вполне способен получиться на славу!

— Ты собираешься со мной танцевать на свадьбе? — спрашиваю я, словно невзначай. — Времени немного, а начинать нужно все с нуля.

— Да.

Получаю равнодушный ответ и скрещиваю недовольно руки на груди.

«Потому, что хочешь впечатлить Лену? — ужасно хочется спросить, но я одергиваю себя. — Ни за что не поверю, что ты так легко ее отпускаешь, даже если твердишь об обратном».

— Я даю тебе время все обдумать, — шепчу таким же невозмутимым голосом, как и говорит Илья. — До понедельника… Занятия будут проходить каждый день, кроме воскресенья.

Его глаза расширяются от удивления, но он вскоре берет себя в руки, наблюдая за светофором и движением на перекрестке. Мы, наконец, протискиваемся в линию автомобилей и минуем закоулки дворов и пешей центральной улицы, где расположена моя студия.

— А что ты хотел? Времени мало! — Я пожимаю плечами. — Будешь приходить после работы. Если задержишься — предупреждай. Если вдруг не можешь — тоже. Возьми с собой одежду и обувь — лучше туфли, которые не жалко: легче будет сразу привыкать. Реши: готов ли ты вкладывать душу, потому как небрежного отношения я не позволю. Я строгий педагог.

Илья снова молчит, слушая мой монолог. Только изредка он поглядывает в боковое зеркало или в навесное заднего видения. Я медленно выдыхаю, начиная раздражаться его игнорированием. К тому же мы попали в пробку. Да новорожденная черепашка быстрее проползет расстояние, чем мы проедем какие-то триста, может четыреста, метров до поворота!

— Номер можешь узнать у Юры, он же у нас в команде спец по добыче информации, — и я хихикаю, вспомнив, как возмущалась Лена выходками Светиного братца. Да сколько я его знаю, он всегда был оторвой!

Илья не оценивает мою шутку, бросив искоса строгий, чисто взрослый взгляд. На меня мама так смотрела, когда я притаскивала тройку по алгебре, разве что не искоса…

И снова это его отдаление…

Мы лишь немного продвинулись вперед, а другие водители раздраженно сигналят между собой и наверняка обнаглевшим водителям маршруток, которые в наглую едут по трамвайным путям, а затем протискиваю в нужную полосу основного движения.

В салоне нависает тишина, точнее только новая электронная мелодия заполняет писклявым подростком голосом, не поющим, а нашептывающим расслабленной интонацией едва рифмующиеся слова под бит. И ведь нравится многим такой стиль!

— И что же тебе рассказывала Лена? — Поворачивает Илья голову и будто пытается скрыть свое любопытство. Вот только глаза врать не могут…

— А что? — кидаю в ответ более озлобленно, чем намеревалась.

— Откуда ты знаешь, что она меня заблокировала везде?

— Догадалась. Я достаточно проницательная, чтобы заметить, когда человек пытается ускользнуть от темы. Задала ей прямой вопрос и подтвердила свои предположения…

Илья переваривает сказанное: сводит брови на переносице, ярко выраженные скулы еще больше акцентируются, кадык резко опускается вниз и подскакивает обратно — он сглотнул. Вроде весь такой раздраженный тем, что личная информация обрастает слухами, но в полуприкрытых веками глазах замечаю глубокую тоску. Дело не в том, что я знаю про тонкости их личных отношений, а в том, что он чахнет от неспособности не только прикоснуться, но и увидеть Лену… Чем же она его так зацепила? Чего мне не хватает?

— Она не из тех женщин, что будет бахвалиться победами над мужскими сердцами-трофеями, — говорю я внезапно даже для себя самой.

И зачем я только ее защищаю, если Лена уже поставила точку? Это только углубит его чувства к ней… А чувства ли?

Илья ожидаемо легко выдыхает, хотя и не позволяет себе улыбнуться. Какой же идиот! Неужели он и правда был способен хранить ее образ все эти годы? Не поверю!.. Мужчина не способен на безукоризненную верность… У них даже ничего не было!

Я перебираю звенья цепочки от сумки и покусываю нижнюю губу, размышляя, как Илья отреагирует на вопрос. Любопытство съедает настолько, что я ерзаю в кресле, пытаясь найти более удобную позу. Конденсат на стеклах окончательно исчезает, позволяя детально разглядеть панораму высоток и спешащих по тротуару пешеходов.

Мы продвигаемся к самому перекрестку, остановившись у светофора, сменившегося не вовремя на красный. Какие-то полторы минуты — и мы сможем покинуть эту улицу, а дальше несколько кварталов до дома, вряд ли уже застопоренных пробками.

Не вызваны ли эти метания в его эмоциях Леной?

И все же я не могу провести аналогию. Что хуже — я хочу знать как можно больше, связанного с Ильей. Как одержимая…

Я медленно выдыхаю воздух, Илья вместе со сменившимся зеленым цветом светофора, разрешающим движение, выворачивает руль.

— Мне интересно: у тебя были женщины, когда Лена вышла замуж? Ты же не мог ни с кем не спать целых семь лет?

Я перевожу взгляд на непроницаемое выражение лица. Но его руки дергаются, выдавая реакцию, а затем автомобиль на льду виляет из стороны в сторону. Испугавшись, что мы можем куда-нибудь врезаться, я хватаюсь за ручку над дверью и зажмуриваюсь. Вот черт попутал сказать в этот самый миг, когда важно хладнокровие водителя!

К моему облегчению, вихляния заканчиваются. Сердце обеспокоенно трепещет, дыхание болезненно перехватывает.

— Умом тронулась?! А если бы авария? — резко прикрикивает Илья, и я вздрагиваю от неприкрытой в голосе ярости. — Ты в порядке? — добавляет он позднее более нежным голосом.

Я отворачиваюсь к окну, не желая, чтобы он видел мои метания. У меня начинают дрожать губы, а глаза пощипывает. О, я правда не понимаю, как можно ласково смотреть, улыбаться, а потом резко все обрывать холодностью?

— Так ответишь? — бормочу я веселее, будто забавляюсь происходящим, хотя что-то в душе явно оборвалось.

Два квартала, и я больше ничего не смогу разузнать. Если это наша последняя встреча, и я больше его не увижу, то лучше найти в себе причину отказаться от этого влечения. Я осознаю, что интересуюсь его внешностью, мне приятно его внимание, хотя это не то внимание, которым одаривают любимую женщину. Иногда давно быть знакомыми намного хуже, чем начать встречаться при первом же дне знакомства. Ты относишься ко мне только как к подруге младшей сестры лучшего друга? Но ведь Лена тоже наша общая подруга!!! Мы одного года рождения, в чем смысл?

— Моя личная жизнь не должна тебя волновать, — сухо бросает Илья.

Еще бы ты так легко ответил, даже не сомневалась!

Я нервно смеюсь и откидываю голову на подушку кресла, закрываю глаза. Грудь так сильно сдавливают, что я не могу впустить воздух, принимая лишь короткие, со всхлипами порции.

Молчание затягивается, фоновая музыка раздражает своими любовными серенадами…

— Тебе не кажется, что ты слишком обеспокоена моими отношениями с Леной?

И я усмехаюсь:

— Илюш, когда кажется, креститься надо!

Я приоткрываю глаза, видя лишь то, как он сердито вглядывается в лобовое стекло. Что ж, хоть какие-то эмоции, даже негативные, — равнодушие доставляло бы свыше боли.

— А какие там обо мне слухи гуляют? — сменяю я тему, хотя все внутри так и требует вернуться.

— Ничего особенного, — бросает он не хотя. По крайней мере, отвечает — удивительно.

Мне хватает сил изогнуть губы в полуулыбке.

— Например, что я разбиваю нежное мужское сердечко? Или что я неразборчива в связях? А может, что-нибудь еще хуже? — Пытаюсь представить, что для мужчины в женщине стало бы еще хуже. — М-м-м, одноразовая проститутка?..