Его несломленная соседка (СИ) - Долгова Анна

От переживаний у него даже испарина на лбу появилась. Василий Васильевич достал платок из кармана брюк и протерся им. Движения резкие, руки трясутся.

Он не за меня испугался. Он вновь пережил ситуацию со своей любимой Ксеней. И у них разрешилось все совсем плачевно. Отсюда и такие нервные порывы.

- Так ты напишешь заявление на Спиридонову? – добивает меня полковник, желая услышать мое четкое признание своей неправоты.

- Напишу, - говорю я уже с голосом.

Намерения мои четкие и уверенные. Теперь все только по закону. Как и десять лет назад.

- Вот и хорошо. А то я тут сижу и жду, когда ты в себя придешь, чтобы тебя тепленькой взять. Чтобы не смогла потом заднюю дать.

Я невольно засмеялась над его словами.

- А я думала, что вы за меня переживаете.., - с улыбкой, имитируя укор в голосе.

- Переживаете.., - повторил за мной полковник с ухмылкой, но потом стал серьезным. - Когда мы с Ксеней еще только женились, мечтали, что у нас родится дочь. Даже имя ей тогда придумали. Мария. А в итоге.., - он вздохнул тяжело, покраснел.

- Василий Васильевич, я не крещеная. Будете с Ксеней моими родителями?

Он резко посмотрел на меня. Смотрел в глаза долго, пытаясь понять, говорю ли я правду или сошла с ума. Но я была настроена решительно. Родителей хочется приобрести в любом возрасте. Особенно, если их у тебя никогда не было.

Понимая серьезность моих намерений, полковник отвернулся. Помотал головой. Потом принял прежнее положение, опустив голову. Я заметила как его губа нижняя немного затряслась. Он поднял голову, но боится смотреть на меня. В глазах слезы.

- Вот, - опять он журит меня указательным пальцем, - умеешь ты доводить мужиков. Кого до ЗАГСа, кого до слез…

Глава 6

Сквозь сон чувствую, что кто-то тормошит меня за плечо. Я настолько привык просыпаться от поцелуев Машеньки, что сейчас хочется треснуть тому, кто так дерзко врывается в мой сон. Я даже делаю рывок и бью вслепую. Попадаю по чьей-то руке.

- Капитан Дрозд! Подъем!

Негромко, но строго этот кто-то реагирует на мой выпад. По голосу понимаю, что мужик какой-то. С трудом открываю глаза и вижу перед собой Василича. Сон как рукой сняло.

- Ой, Василий Васильевич! Извините.

Я подскакиваю, но понимаю, что нахожусь дома.

- Спокойно. Ты же не в отделе спишь, - успокаивает полковник, понизив голос. – Вставай. Машенька в себя пришла.

Секунда и я уже на ногах. Только сейчас до меня доходит, что сплю я в нашей с Машенькой спальне. За окном светать начинает.

- Вы откуда знаете?! Как она?! – начинаю забрасывать Василича вопросами, попутно поправляя на себе рубашку.

Как я здесь очутился, помню смутно. Последнее, что в памяти: мы сидим с пацанами в гостиной перед телевизором и пьем виски. Молча. Не чокаясь.

Выходим в гостиную. Все убрано, но телевизор работает. На диване развалился Леха. На полу возле дивана Вадик. Подушкой ему служит дорожная сумка Машеньки, которую она собирала перед побегом от Спиридонова.

С силой сжимаю челюсти. Одна мысль об этом уроде вызывает во мне приступ гнева. Вчера я так и не смог ответить ему за свою девочку. Было не до этого. Но если сейчас он встанет передо мной, клянусь, убью! Видимо, это понимает и Василич, поэтому он отстраняет меня от дела, переводя в потерпевшие. Принцип прост – Спиридонов покушался на меня. Сотрудника полиции.

От нашего с Василичем разговора начинает просыпаться Леха. Он дергается, видя начальника, но тот по-отцовски хлопает ему по плечу:

- Спи. Время есть еще. Чтобы в отделе были вовремя.

Наспех умывшись и накинув куртку, выхожу за полковником на площадку.

- А как вы зашли? – тут только меня осеняет.

- А вы, дураки, дверь не закрыли. Но молодцы, убрались. Так Машеньке и скажешь, чтобы не волновалась, - слегка с улыбкой говорит Василич.

Без лишних слов понимаю, что везет меня полковник в больницу.

- Вы с ней говорили?

- Да, - коротко отвечает начальник.

- Что говорит? Как ее самочувствие? – закидываю вопросами Василича, но он невозмутимо молчит.

- Сейчас сам с ней поговоришь и узнаешь.

Войдя в палату к Машеньке, на секунду замешкался. Передо мной лежит бледная девушка, которой нехило досталось в схватке с противником. Подойдя ближе, понял, что она спит. На голове повязка. Видимо, обработали рану. На брови пластырь. Разбитая губа и ссадина на скуле дали отек, отчего одна сторона лица припухшая. Невольно слезы заволокли глаза.

Я сел тихонько рядом, стараясь не разбудить свою очаровашку. Несколько минут боролся с желанием взять ее за руку. Не выдержал.

Стоило мне дотронуться до ладони, как Машенька повернула голову в мою сторону и приоткрыла глаза.

- Ну наконец-то, - улыбается мне моя девочка.

А я уже еле сдерживаюсь, чтобы не зареветь в голосину. Сказать ничего не могу. Ком в горле. И слезы тихо скатываются по щекам.

- Не плачь, - Маша вынимает свою ладонь из моей руки и прикасается к щеке. Чувствую, как аккуратно большим пальцем вытирает мне слезы.

- Маш, - только и сиплю я.

- Все хорошо, - она продолжает улыбаться, но я тут же нахожусь.

Еще не хватало капитану расклеиться! Кто кого должен успокаивать?!

- Машенька, маленькая моя девочка, - беру ее ладонь, мокрую от моих слез, и обхватываю двумя руками.

Молча целую ей руку, прижимаю к губам и зависаю на минуту. Смотрю в ее глаза. А в них опять тепло и ласка. Ни грамма скорби, разочарования. Ни во мне, ни в жизни в целом.

- Я теперь тебя слушаться буду, - говорит Маша с улыбкой.

Мои слезы высохли окончательно. Даже смешно стало:

- Тебя для этого всего лишь подстрелить надо было? – я ухмыльнулся.

- А по-другому женщины не понимают, - вновь улыбается моя девочка.

Боюсь выпустить ее руку из своей. Вдруг пропадет. Или сознание потеряет. Все время безумно боюсь ее потерять.

- Прости меня, - внезапно серьезно шепчет Машенька.

- За что? – страх и паника при мысли, что я еще могу чего-то не знать, одолевают.

- За ребенка. Что не сберегла, - одними губами шевелит.

Опять ком подходит к горлу.

- Ты не виновата ни в чем. У нас еще будут дети, - видят свыше, как мне тяжело даются эти слова.

- Не уверенна…

- Все будет хорошо, Маш, - начинаю говорить увереннее.

- Просто ты не знаешь еще всей правды, - ей тоже слова даются с трудом, и дело не в физической слабости.

Не даю ей говорить. Наклоняюсь и целую в губы. Нежно и аккуратно. Боюсь сделать больно ее разбитой губе.

- Я все узнаю. Сегодня же все узнаю. Обещаю, что теперь я буду нас защищать. И слушать тебя больше не буду.

Держу в руках ее правую руку и понимаю, что чего-то не хватает. Достаю из внутреннего кармана кольцо. Надеваю его обратно на безымянный палец.

- Вот. И чтобы больше никаких подобных выпадов, гражданка Дроздова, - говорю строго, глядя в глаза.

Машенька вновь улыбается:

- Я с удовольствием сокращу свою фамилию…

Глава 7

- Так, что мы имеем на данный момент? – грозно вопрошает Василич, собрав нас с парнями у себя.

- Имеем много, но говорить нужно мало, - многозначно посмотрев на полковника, говорит Леха.

Леха с Вадиком уставились на начальника. Тот осекается.

- Я хочу знать все, - твердо подаю я голос. – Не расскажите вы, все равно найду способ залезть в архив.

Повисло неловкое молчание. Леха так и держит папки в руках, боясь передать их Василичу. Мы вчера не попали в отдел. Только вот утром после больницы. Парни нашли дело десятилетней давности еще вчера. Еще вчера они все выяснили, ознакомились с прошлым моей Машеньки. Теперь хочу и я услышать всю правду.

Василич протягивает руку, желая получить папки у Лехи. Он нехотя передает их ему. Полковник изучает дело в течение нескольких минут и молча. Парни опустили глаза. Стараются не смотреть на меня.

- Хватит в молчанку играть! – взрываюсь я на Леху с Вадиком.