План по захвату профессора (СИ) - Федченко Варвара

Таким образом Мария Владимировна решила провести третий курс по всем культурным и около культурным мероприятиям в городе, связанным с предметом дисциплины. За октябрь триста девятнадцатая группа плотно подсела на пятидневку. А шаббат, как говорится, хуже наркотиков: привыкаешь быстро, а отказаться добровольно практически невозможно. И вообще: веру на переправе не меняют.

*Work hard. Dream big — англ. Работай усердно, мечтай по-крупному

** La femme fatale — франц. роковая женщина

ГЛАВА 4

Двадцать пятого сентября Нагорный, наконец-то, прочитал первую лекцию в новом учебном году. Вводная тема вводилась легко. Андрей, присев на подоконник, вдохновленно рассказывал про нынешний полевой сезон. Привычно отмечал интерес в глазах представительниц Евиного племени к себе. Интерес каждый год вызывал одну и ту же эмоцию — облегчение: значит, есть еще порох и прочие нестандартные вещества в его немолодеющем теле, которые привлекают противоположный пол.

Региональный съезд антропологов отменили, поэтому декан затянул Андрея на работу, и, грязно шантажируя, принудил потрудиться на благо Родины. Когда отчет по научной работе был приведен в цивильный вид, друг смилостивился и отпустил Нагорного. Но тот, раз уж пришел на работу, решил заглянуть в издательский центр, проверить подготовку к печати последней коллективной монографии. По дороге дернул дверь сто седьмой аудитории, в которой именно сейчас должен был идти семинар у третьего курса по его дисциплине. Практические занятия были отданы невесть откуда взявшейся ассистентке. Дверь оказалась заперта. Андрей пожал плечами: теперь это не его проблемы.

Нагорный быстро смекнул, что иметь ассистента выгодно. Учебная нагрузка сократилась, необходимость вставать в субботу утром исчезла, настроение и уровень качества жизни повысились. И как это он раньше не догадался попросить себе такого зверька? Ухода за ним мало, а пользы — много.

Студенты с ним были солидарны. Группа триста девятнадцать обрадовалась, что семинары в этом году ведет не Нагорный. Лектором он был выдающимся, но вот семинары посещал редко, слушал отвечающих неохотно, замечаний не делал, уточняющих вопросов не задавал, претензий не предъявлял. В общем, демонстрировал полное безразличие. Зато молодой преподаватель — Мария Владимировна — была очень воодушевлена новой работой. За неполный месяц под ее руководством они посетили музей и два раза были допущены в этнографический фонд областного архива. Конечно, часть группы предпочла бы и дальше заниматься блаженным ничегонеделанием на семинарах и не имела никакого интереса к походам по пыльным вместилищам истории. Но даже они хотели сдать экзамен. А те студенты, которые искренне интересовались будущей профессией, взяли Марию Владимировну в оборот.

Она была вхожа во все заведения культуры города, так как работала в Управлении этой самой культурой. С ней можно было бесплатно попасть на выставки, в фондохранилища, в музеи, на презентации монографий и на прочие, порой закрытые от простых смертных, мероприятия. Единственное условие со стороны Марии Владимировны было довольно логичным: если они не штудируют семинарские вопросы в душных аудиториях, то студенты разбирают их дома самостоятельно. Также она просила не распространяться Нагорному об их договоре, мол, с деканатом договоренность есть, а профессору знать необязательно. Да он и не спрашивал.

Андрея интересовало многое. Он мало отдыхал, постоянно был в работе, череде научных и околонаучных мероприятий. К примеру, в октябре стартовал очередной сезон лектория «LectoPro». Университет участвовал в проекте второй год подряд. Преподаватели разных факультетов читали научно-популярные лекции на открытой площадке. Прийти мог любой желающий. Тематика выступлений была обширнейшей: от физики до лирики. Истфак представляли пять преподавателей, в том числе Нагорный. Сегодня вечером он читал лекцию об этнографе Варваре Кузнецовой и ее одиночной экспедиции на Чукотку. Перед ним выступал какой-то математик, и Андрей позволил себе опоздать.

На эту лекцию Маша идти не собиралась, но ее уговорила Женя фразой «Если Нагорный не идет к Мариам, значит Мариам идет к Нагорному». Сестра очень хотела посмотреть на того самого Андрея Евгеньевича, о котором слушала не первый год. Конечно, она искала его фотографии в интернете и даже посмотрела пару интервью на YouTube. Симпатичный мужчина, обаятельный, уверенный в себе. Но Маша постоянно говорила про какую-то особенную ауру, энергетику. Женька была дамой менее впечатлительной и могла трезво оценить кандидата в свояки.

Маша рассказала, что профессор так и не явился к ней ни на одно семинарское занятие. Он проявлял полное равнодушие к появлению ассистента, чем срывал ее план. Она хотела поразить его степенью своего участия в учебном процессе, подходом к организации практических занятий. Однако Андрей Евгеньевич оправдывал свое звание самого равнодушного преподавателя на факультете.

Первая лекция из трех заявленных была посвящена математике. Чистокровный гуманитарий Мария начала засыпать на словах «Метод математической индукции…».

Но неожиданно встрепенулась, толкнула сестру в бок, кивая головой на вход. Женя чуть привстала, рассматривая вошедшего в зал мужчину. Он, прислонившись плечом к дверному косяку, медленно оглядывал зрителей- слушателей. Высокий, вполне себе обычного телосложения, даже слегка худощав, в общем, эктоморф. Дежурная улыбка, внимательный, доброжелательный взгляд. Одет, как типичный представитель своей профессии, в белую рубашку, пиджак, брюки. Но все-таки мероприятие не официальное, поэтому ни галстука, ни бабочки на мужчине не было. Верхняя пуговица рубашки расстегнута. Андрей Евгеньевич кивнул кому-то в первом ряду и снова осмотрел публику.

— Породистый, — довольно кивнула Женя.

Кажется, это положительная характеристика. Сестры проводили Нагорного взглядами: он сел за столик перед импровизированной сценой. Женя спокойно принялась слушать математика. Она то, со своим политехом, его мало того, что понимала, так еще и одобряла. А вот Андрей больше слушал наклонившуюся к нему через спинку стула симпатичную брюнетку в лиловом платье. Женя покосилась на Машу. Та пожала плечами. В глазах читалась безобидная смесь печали и ревности. Брюнетка коснулась плеча Андрея и улыбнулась. Маша нахмурилась, вспоминая, где видела это лицо… Точно! Эта дама преподавала на филфаке, когда Мария была студенткой. Кажется, брюнетку звали Софьей. Она отвратительно читала лекции.

Математик, слава гуманитарным богам, закончил. Ведущий сессии представил второго лектора — доктора исторических наук, профессора, руководителя регионального проекта «Этнолаб» и многочисленных грантовых проектов, начальника этнографических экспедиций Андрея Евгеньевича Нагорного. Мужчина поднялся на невысокий помост, отделявший импровизированную сцену от зала, обаятельно улыбнулся и, проигнорировав кафедру, возле которой до него топтался математик, сел в глубокое кресло. Позади него возвышался стеллаж с парой книг, рядом — светильник на высокой ножке с темным абажуром. Вероятно, это была нехитрая задумка организаторов: оформление сцены в стиле кабинета ученого. Вряд ли они предполагали, что кто-то захочет воспользоваться декорациями. Андрей напоказ, с легко читаемыми на лице эмоциями «Ну, а вдруг?», потянул за веревочку. Торшер загорелся. Мужчина шутливо отвесил поклон в сторону столика организаторов. Они поняли его, и в зале погас верхний свет. Теперь ученый сидел в нешироком круге теплого сияния, исходившего от одинокой лампы, и все внимание оказалось сконцентрировано на его лице. Зал затих.

— Андрей Евгеньевич, вам проектор не нужен? — шепотом, который услышали все, спросил ведущий.

— Нет, он нам не понадобится. To, о чем я сегодня вам расскажу, невозможно показать. Это можно только попробовать прочувствовать. «Навряд ли мои мучения перенесла бы женщина. Я же, уже совсем отупевшая, ковыляю по пути кочевок. Ошибочно было ехать неопытному человеку одному, да еще женщине, да к такому народу, как чукчи. Если я и стану заниматься этнографией, то избави Бог от таких вещей», — это выдержка из полевого дневника Варвары Григорьевны Кузнецовой. За час отведенного мне времени я попытаюсь описать экспедиционный опыт этой смелой женщины, который, я вам признаюсь сразу, несмотря на положительный результат для науки, безрадостен и некрасив. Это не та лубочная этнография, которую показывают по телевидению…