Верни мои крылья (СИ) - Ветрова Татьяна

Смотрю на него, жадно скользя по лицу взглядом. Он так же красив, как и в день нашего знакомства на том пустыре. Только за эти годы сильно возмужал и повзрослел. Черты лица стали мужественнее, пропал озорной огонёк в глазах, теперь увидеть его так же трудно, как камни в Долине Смерти (США). Да и цвет его зеленых глаз не так насыщен, как раньше.

Прошло несколько минут, а он все так же растерян и напряжен. Я знаю, он боится подойти ко мне ближе, потому что знает о моих страхах практически всё. Но, несмотря на это, самую главную и страшную тайну я ему так и не смогла раскрыть. Тогда я просто испугалась, поступила как самая настоящая трусиха, я его отпустила и ничего не рассказала.

А сейчас чувствую, как меня начинает трясти от переживаний и наполняющих эмоций, от того, что он здесь, рядом со мной. Просто протяни руку, и в ответ он протянет свою и крепко обнимет.

Только я не могу ответить ему взаимностью, пока не буду уверена в себе хоть на чуток.

Я боюсь оплошать…

— Д… да. Тогда началась моя сказка. С… самая настоящая сказка, — произношу, заикаясь от переизбытка эмоций и обнимаю себя руками за плечи, нервно сжимая мягкую ткань платья. Внутри меня буря страха и одновременно неземного счастья. Я знаю, мои страхи его ранят. Их осколки безжалостно воткнутся в сердце и оставят кровоточащие порезы. Даже счастье, которое бурлит во мне, словно гейзер, будет не способно заглушить его боль.

Сейчас меня раздражает многое, даже это чёртово желтое платье, которое так нравится Марку. В тот день, когда я его купила и на радостях мчалась домой, чтобы показать свою находку, он искренне смеялся над моей детской непосредственностью. Тогда Марк сказал, что я похожа на яркое солнышко в теплый летний день, и ему безумно нравится смотреть на меня счастливую. Поэтому его надела, потому что мне нравится ловить хоть изредка улыбку Марка и блеск в его глазах. Сейчас, конечно, я больше предпочитаю джинсы-бананы, которые не обтягивают мою попу, и закрытые кофты. Всё это тёмных тонов.

— И моя тоже, лисёнок, — голос его звучит с нотками жалости и боли, и я понимаю его страх.

— Я, кстати, нашла нового психолога, — не могу промолчать, даже не так. Я просто обязана ему сказать, что не сломалась до конца, что борюсь со своими монстрами, поэтому произношу на выдохе.

А страхов за это время накопилось много… Самые страшные — это Страх, Неуверенность, Гаптофобия.

Монстр по имени Страх следует за мной словно тень. Это самый большой и страшный зверь, который живёт во мне и не желает уходить. Как бы я ни пыталась с ним договориться, какие бы доводы ни приводила, пока всё безрезультатно. Он может дать знать о себе в любое время дня и ночи, он постепенно высасывает все жизненные силы. После него я чувствую себя опустошенной.

Монстр по имени Неуверенность. Да, такой тоже есть. Маленькая букашка, постоянно мнущаяся в стороне с опущенной головой, тоже следует за мной, не отставая. Раньше Марк говорил, что я слишком уверенная в себе девушка, под стать ему. То сейчас все далеко не так. Я совсем не уверена, что очередной план лечения, прописанный новым психологом, мне хоть как-то может помочь. Не уверена, что когда-либо смогу снова вернуться к прежней жизни, которая была полна ярких красок. Не уверена, что когда-либо найду в себе силы идти по улицам города, не оглядываясь. Я во много сейчас не уверена.

Монстр по имени Гаптофобия. Последние два года мы с ним неразлучные друзья. Он тоже следует за мной как тень, или наоборот. Иногда меня посещают мысли о том, что это я его тень. Из-за него я не желаю контактировать с другими людьми, поскольку испытываю страх, у меня случаются панические атаки. Первое время я даже не подпускала к себе маму, меня охватывала паника. Сейчас я спокойна только с мамой и папой, брата тоже подпускаю, но прикасаться к себе не позволяю. Что касается Марка, тут всё очень сложно. Я, правда, пробовала, боролась первое время, пока не поняла, что так больше не может продолжаться. Как только он ко мне прикасался, меня одолевал страх, я переставала себя контролировать, иногда даже не осознавала своих действий. Он приезжал первую пару месяцев, потом все реже и реже. Сейчас только по праздникам или между командировками.

Самым страшным для меня было осознать причину этой болезни. О настоящей причине мало кто знает, кроме меня и лечащих врачей. Я бы даже не назвала их врачами, с этими девочками я познакомилась в социальных сетях, они несколько лет как окончили университет. Аида, ей двадцать семь лет, практикуется на семейной психологии. Она и велела мне завести дневник и писать туда всё, что я чувствую и переживаю каждый день. Ставить небольшие цели и в течение дня их достигать. Лена, ей двадцать восемь, практикуется как сексолог. Именно с ней мы и обнаружили мою боязнь мужских прикосновений.

Поняв всю суть ситуации, мне заново пришлось проходить лечение. Именно сейчас я с большой гордостью могу сказать, что делаю огромные для себя успехи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Да, Ангелина Андреевна уже успела сказать, — улыбка мелькает на его губах, а взгляд его сосредоточивается на мне.

Меня бросает в дрожь от того, как он смотрит. В его взгляде нет жалости. Там мелькает еле заметная надежда и безграничная любовь. Марк скользит по мне жадным взглядом, а меня штормит и, кажется, что внизу живота собирается ком, требующий выплеска энергии. Но это не так… Я знаю, что прикоснись он ко мне, всё исчезнет как сон. — Как успехи, лисёнок?

— Посоветовали завести дневник, писать туда всё, что захочу. И самое сложное — это каждый день преодолевать свои страхи.

— Получается? — его беспокойный взгляд застаёт меня врасплох.

Я не знаю, как ему сказать о своем маленьком достижении. Пока он любовался картиной, я, не ожидая от себя таких подвигов, смогла закрыть дверь.

— Да, — решаюсь на отчаянный шаг и смотрю на закрытую дверь. — Одно задание на день из дневника выполнено, — выдыхаю я.

Мне, кажется, что сейчас мою улыбку невозможно стереть с лица.

Марк, проследив за моим довольным взглядом, медленно оборачивается. Я чувствую, как он напряжен, а вместе с ним и воздух в комнате, отчего становится тяжело дышать.

— Лиза, ты как себя чувствуешь?

Боится. Это видно невооруженным взглядом. Плечи напряжены так, что видны бугры мышц через тонкую ткань рубашки. Руки сжаты в кулаки, еще немного — и заскрипят швы на брюках в районе карманов.

А ещё он зол на себя. Отводит растерянно удивленный взгляд, чтоб я не увидела страха.

— Всё хорошо. Только ты, пожалуйста, ближе не подходи, — произношу тихо, продолжая стоять на месте.

Знаю, ему больно слышать такое от родного человека. От того, с кем два года брака делил одну кровать и одно одеяло.

Но я борюсь между желанием его обнять и остаться на месте. Сейчас мне проще любоваться им на расстоянии, чем лить горькие слезы, скрутившись в комочек на кровати.

— Да, конечно, — Марк отходит в противоположную сторону комнаты и садится на диван, усыпанный разноцветными декоративными подушками. Скрепив руки в замок, ставит локти на колени и задумчиво смотрит в окно.

Зная его столько лет, с уверенностью в сто процентов могу сказать, что что-то случилось. Что-то серьезное и важное для него. Для нас.

— Нам надо поговорить, лисёнок, — произносит еле слышно, скользя по мне мрачным взглядом.

Сердце начинает отбивать чечетку, к горлу подступает тошнотворный ком страха.

Только не это… Пожалуйста, нет. Я не готова слышать, что у него кто-то есть. Кто-то важнее меня. Я знаю, что у него есть другие девушки. Но это несерьезно, это просто мужская физиология, потребность организма.

Но почему именно сейчас, когда у меня начало что-то получаться? Почему именно сейчас он хочет оставить меня одну?

Я не готова его отпустить. Просто умру, если он меня оставит.

— Марк, что случилось? — голос дрожит от переполняющего меня страха.

Боюсь услышать ответ.