«А ты не такой? (СИ) - "NeTa"

Яна пошла вдоль стены, обходя беснующийся в танце народ. Она преодолела уже половину пути до своего места, когда зазвучала медленная мелодия. Свет почти погас, продвигаться стало сложнее.

Вдруг Яна на кого-то натолкнулась, чьи-то руки придержали ее под локти.

– Янка, ты чего, как слепыш, тычешься в людей, – пробасил сверху Федор.

– В тебя ткнешься – сразу без конечностей останешься. Или, в лучшем случае, с фингалом под глазом.

Она попыталась обойти его. Но он не отпускал.

– Яна, пошли потанцуем?

Она замерла, повернула к нему голову, силясь рассмотреть в темноте его глаза. Но мерцание световых эффектов лишало ее этой возможности.

– Федечка, ты же спортсмен, не пьешь совсем. Так что с тобой приключилось, что ты до меня снизошел? Тебе подсыпали отраву? Или всех хороших разобрали, остался «пользованный» товар?

Он не стал ее дальше слушать, просто за локоть вытащил к танцующим. Яна не особо сопротивлялась. А зачем привлекать лишнее внимание?

– Ну, ладно. Давай потанцуем. Только потом слишком много не ври про свои боевые успехи.

Рука Федора легла ей на спину, точно на поясницу. Яна думала, что второй рукой он возьмет ее ладонь. Но нет. Федор ее просто обнял, слегка прижал к себе и начал двигаться в такт мелодии, вовлекая Янку в танец.

Она поняла, что Федечкин настрой слегка превышает допустимую долю романтизма, а для нее это – табу. Дыхание мужчины попадало ей на волосы. Что-то неприятное, чужое завозилось в груди – это не ее мужчина. Яна чуть отстранилась.

– Слушай, Федя. У меня стойкое ощущение, что ты с кем-то поспорил в очередной раз. Или вообще надеешься на невозможное.

Она почувствовала, как он губами касается ее виска.

– Почему «невозможное»? Ты нравишься мне уже давно. Но ты, как ежик – ни головы, ни ножек. Не знаю, за что тебя схватить.

Она еще дальше от него отодвинулась. Даже не пробовала вырываться и убегать, чтобы не стать центром пересудов.

Федор начал тянуть ее к себе. Она подняла на него холодный взгляд, безразличие которого было видно даже в темноте.

– Если не успокоишь свои хотелки, можешь остаться без яиц. Дважды предупреждать не буду.

– Не дергайся. Я просто сказать тебе хотел, чтобы ты была осторожной.

– С кем? С тобой?

– И со мной тоже.

Яна закатила глаза, покачала головой и сказала тихо:

– Придурки. Какие же вы придурки…

Музыка закончилась, Федор повел Яну к ее столу. В это время зазвучала другая, которую довольно часто крутили в последнее время по всем каналам. Федя снова ее пригласил.

– Нет, Федечка, хорошего по капельке. Иди других «потанцуй». Такой экземпляр не должен простаивать без работы.

– Заноза.

Федор усмехнулся и отошел.

– Позвольте пригласить, Яна? – голос был до тошноты знаком.

Московский гость.

Первым порывом было отказать, но она заметила, как в их сторону смотрит половина зала… Не надо еще больше притягивать к себе интерес.

– Хорошо.

Михаил взял ее за руку и повел к танцующим парам.

Сердце в груди Яны грохотало, как канонада. Естественно, обняв ее, Михаил это «услышал» своими пальцами. И прижал к своему телу. Она уперлась ему в грудь локтями, не подпуская близко. Он не настаивал. Отодвинулся.

– Ян, я же слышу твое сердце. Оно колотится, как пойманная птичка.

– А знаешь, почему? Потому что не хочу, чтобы ты меня трогал.

– Боишься не удержать лицо?

– Боюсь не удержаться и дать тебе по лицу.

– Не сдерживайся – врежь мне.

– Пачкаться не хочу. Не отмоешься от тебя потом.

– Прости меня, Яна.

– Бог простит. А ко мне не надо с такими вопросами. Я не священник… Когда же эта музыка кончится?

– Ян…

– Да что тебе от меня надо? Ты все мне сказал девять лет назад. Я тебе тоже. В чем проблема? Что-то еще забыл навесить на меня? Или мама привет решила добавить?

– Я тебя люблю.

– Ой, не смеши мои сапожки. Кто тебе поверит? Ты не способен любить никого, кроме себя. Вот и живи себе в удовольствие.

– Я всегда тебя любил. Смалодушничал. Испугался. Выбрал, как казалось, легкий путь. Но я не могу так жить. Мне нужна только ты. Меня никто так не любил, как ты.

– Так вот, в чем проблема! Тебя не сильно любят! Не хватает внимания к себе, любимому! А как же мамочка? Она ведь нашла тебе жену – такую, как надо.

– Я не люблю ее, а она меня… Янка, не могу тебя забыть.

– Меня сейчас стошнит. Прямо на тебя. Я серьезно.

– Откуда в тебе столько цинизма? Ты же носила моего…

– Не смей! – Яна остановилась посреди танца и загробным голосом продолжила. – Никогда не смей касаться ни словом, ни мыслью – ничем – памяти моего малыша. Понял?

Она сбросила с себя его руки, отошла на шаг, выдохнула и, обойдя Михаила по полукругу, направилась к выходу из зала.

Мелодия закончилась, в зале сразу стало светлее, все потянулись к столам. Боковым зрением Яна заметила, как программист стучит по запястью с часами. Она показала ему раскрытую ладонь – пять минут на водные процедуры – и вышла в холл. Здесь никого не было, кроме дремлющей в гардеробе бабульки.

«Что за день сегодня поганый? Откуда эти тени прошлого полезли? Что ему надо? И ощущение, что на меня все время кто-то смотрит. Не по-доброму. Быстрей бы домой».

Яна прошла до самого конца коридора, где были обозначены две комнаты: мужская поближе, женская в самом углу. И снова страх забился где-то в горле… Она резко повернулась назад – никого.

«Не ходи в туалет! Дома руки вымоешь! Иди назад!» – кричали ей все ощущения.

Яна потопталась немного перед дверью, потом нажала выключатель, медленно открыла дверь и оглядела все помещение. На редкость чистое, без «ароматов», просторное и … пустое.

Откуда же этот подкатывающий к горлу панический ужас?! Или это появление забытого призрака разбудило другие кошмары? Нет!

Янка часто и коротко задышала, но все же пересилила свой страх и зашла.

Дверь за ней бесшумно захлопнулась, отсекая все звуки. Стало слышно, как воет на улице ветер. Маленькое окошко под самым потолком, видимо, выходила в какой-то темный переулок – за стеклом была чернота. В этой тишине бело-кафельного помещения стало совсем неуютно. Яна смотрела на себя в зеркало и видела уставшее лицо, грустно опущенные уголки губ, испуганные глаза. Она включила холодную воду и сунула в нее руки, чтобы немного привести в норму свои дрожащие нервы.

От ледяной воды быстро онемела и посинела кожа, Яна закрыла кран и направилась в угол санузла, чтобы оторвать бумажное полотенце. Она стояла спиной к входной двери, когда услышала ворвавшийся в помещение приглушенный звук музыки, и даже не успела оглянуться – свет погас…

Снова стало тихо: тот, кто выключил свет, закрыл дверь. Только где он сам – снаружи остался или все же зашел? Сердце не просто билось – оно мельтешило так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть Яна не могла. Ее словно парализовало. Кромешная тьма, ни звука в туалете и еле слышная музыка в отдалении.

Когда от недостатка кислорода, перед глазами все покраснело, она вспомнила, что надо дышать. По капле часто-часто начала вдыхать воздух, приходя в себя. «Вот дура! Здесь, может, никого и нет, а я уже чуть не умерла!»

Вытянув руки перед собой, Яна начала делать острожные шаги по направлению к двери.

Ей казалось, что она идет уже очень долго. Вдруг немного привыкшие к темноте глаза различили высокую темную фигуру у двери… До которой оставался всего метр…

«Все. Вот оно. Ведь чувствовала же!..» Она даже закричать не могла, спазм сжал горло, по телу пробегали волны ужаса, накатывая все чаще и сильнее, в считанные доли секунды – ее уже трясло.

Яна рванула назад, пытаясь найти в темноте кабинку, в которой, думала, сможет закрыться! Но стоило ей повернуться спиной к этой безмолвной махине у стены, как она тут же почувствовала огромную лапищу, закрывшую ей рот и нос одновременно.