Ирина Волчок - В Калифорнии морозов не бывает
На самом деле в глубине души Александра с самого первого дня Славкиной жизни была абсолютно уверена, что Славка — именно её дочь.
Ну, родила Людмила, ну и что? Мало ли кто кого родил. А Людмила даже и рожать не хотела. Пришлось ей пару раз по физиономии надавать, чтобы захотела. Потом они ещё пару раз вместе поплакали. Потом вместе объяснялись с Людкиной матерью. Потом Людка мужа прогнала. Потом родилась Славка. Потом, в роддоме, Александра взяла на руки неожиданно лёгкий розовый конверт с кружевами, заглянула под кружевной угол, увидела крошечное недовольное личико с крепко зажмуренными глазами и вслух сказала: «Какая же ты у меня красавица!» И страшно смутилась, подняла глаза на Людку и ее мать, начала было придумывать объяснения своим неосторожным и неуместным словам, но тут Людка с матерью переглянулись, одинаково заулыбались и почти в один голос сказали: «У тебя, у тебя, чего там… И у нас тоже, если ты не против». Она была совсем не против. Одной ребёнка растить всё-таки тяжело. А мать и бабуля Славки были здоровые, энергичные, веселые, добродушные… В общем, незаменимые помощницы. Да и вообще хорошо, когда ребёнок растёт в большой семье.
…Они сидели за кухонным столом, освобожденным почти от всех тарелок, мисок, вазочек и банок, и неторопливо пили чай с турецким лукумом и Славкиным печеньем с семечками. Уютно молчали, открыто разглядывая друг друга. Любуясь друг другом. Александра почему-то была уверена, что Славка любуется ею точно так же, как она — Славкой. Хотела даже спросить, так ли это, но пока мысленно формулировала вопрос, который не показался бы смешным, Славка спросила первая:
— Ты ведь считаешь, что я тоже красивая, правда?
— Правда, — согласилась Александра. — Считаю. А почему «тоже»?
— Ну, потому что я на тебя похожа, — объяснила Славка, явно удивленна её непонятливостью. — Ведь я похожа, правда? Ну вот, тогда — однозначно красивая… Кося, чего хоть ты ржёшь?! Ты считаешь, что я на тебя не похожа? Тебе смешно? Ну, коне-е-е-ечно, у меня же мания величия!
— Это у меня мания величия, — призналась Александра, отсмеявшись. — Представляешь, вот только что смотрела на тебя и думала: до чего же Славка у меня красивая! И к тому же, мы похожи, как мать и дочь. И не называй меня Косей.
— Нет, на мать ты не похожа, — решительно сказала Славка. — Лерка говорит, что мы с тобой похожи, как родные сёстры. И не называй меня Славкой.
— Это мы опять ссориться начинаем? — помолчав, подозрительно спросила Александра. — Нет ещё? Тогда вопрос, если можно: какого чёрта ты против Славки имеешь? Всю жизнь была Славкой — и ничего, как так и надо.
— Лерка говорит, что это не женственное имя… Вообще мужицкое… — Славка надула щеки, отвернулась и пристально уставилась куда-то в угол. — А её Вовка сказал, что у женщин с мужскими именами не складывается личная жизнь.
— Стало быть, у его Валерии тоже личная жизнь не сложилась? — с сочувствием спросила Александра. Не выдержала и оглянулась: где там мишень, на которую Славка уставилась? Никакой мишени в углу, конечно, не было. — Славка, не смотри по сторонам, ты меня отвлекаешь… Да, так о чем мы? О Валерке. Одно из двух: или её Вовка считает это ужасное имя очень женственным — или её личная жизнь всё-таки не сложилась. Вот интересно, а что они думают о моём имени? И о моей личной жизни? А то, что твою бабулю зовут Евгения — это их не смущает? Ты думаешь, что вот эта кличка, которую тебе придумала Лерка, — это лучше? Ява! «Ява» — это такой сорт сигарет раньше был. И одноимённая табачная фабрика. Может быть, и сейчас есть, я не знаю. Ты хочешь быть табачной фабрикой? Уж лучше пусть они тебя называют Зайцем, как все. Или Росей, как бабуля называет. Или в их очень-очень приличном обществе табачная фабрика звучит гламурней? Лично я считаю, что у нас очень хорошие имена, а кому не нравится — тот… карьерист.
Она хотела сказать «козёл», но в последний момент передумала. Незачем подавать ребёнку дурной пример.
— А кому не нравится — тот козёл! — энергично заявила Славка и выразительно пошевелила бровями. — Кося, не злись. Чего ты уж так-то разбушевалась? Зови меня хоть Петей, если хочешь. Я же тебя Косей зову. Слушай, правда, почему я тебя Косей зову? Вот интересно: всю жизнь зову, а почему — не знаю!
— Ты не помнишь? — удивилась Александра. — Странно, мне казалось, что об этом при тебе говорили, когда ты уже большая была, могла бы и запомнить. Кося — это крёстная. Когда ты говорить начала, то и мать, и меня мамой называла. Пришлось тебе объяснять, что я не мама, а крёстная. «Крёстная» — это для годовалой трудное слово, да и непонятное. Ты сначала говорила Косьяя, а потом сократила до Коси. Так и привыкла.
— Значит, я крещёная? — удивилась Славка. — И ты меня крестила? Во дела… Я правда ничего не помню. И никто мне об этом не говорил, кажется. Кося, а я ведь креститься хотела! Потому что думала, что некрещёная! И ещё хотела попросить тебя крёстной матерью быть! Но не знала, как ты на это дело посмотришь! Я же думала, что ты тоже не крещёная! Тогда надо было сначала тебя крестить! А вдруг бы ты не захотела? А оказывается, что всё уже давно устроилось! Кося, погоди… А почему ты говоришь, чтобы я не называла тебя крёстной?
— Ты называешь меня не крёстной, а Косей, — терпеливо напомнила Александра. — Совсем разные слова. И производные от них разные. В общем, Максим Владимирович один раз назвал меня Косенькой… При большом скоплении народа.
— Ой, какой он у тебя хороший, — умилилась Славка. — Хоть и олигарх. Ласковый. Любит тебя, правда?
— Славка, ты тоже слова не чувствуешь? — огорчилась Александра. — Ты вслушайся без предубеждения: Косенька! Косенькая! Косая! Поняла? Тебе бы понравилось, если бы собственный муж при народе тебе такое сказал? Мне, например, не понравилось. Я с ним потом даже поссорилась.
Славка захохотала.
— Вот видишь, — грустно сказала Александра. — Даже ты надо мной смеешься. А чужим — тем более смешно. Косенька! Ещё бы…
— Я не поэтому! — сквозь смех крикнула Славка. — Я потому, что ты с ним поссорилась! Ой, не могу! Ну и как, удалось? Он-то с тобой поссорился? Или хотя бы заметил, бедненький, что ты с ним поссорилась?!
— Ну, как тебе сказать, — уклонилась от прямого ответа Александра. — У него тогда было совсем мало времени… срочное дело… идти надо было, люди ждали. В общем, мне кажется, он так и не понял, почему мне не нравится быть косенькой. До сих пор иногда так называет. Правда, без свидетелей.
Славка опять принялась хохотать — взахлёб, увлечённо, до красных пятен на щёках и слёз на глазах. Потом вдруг резко посерьёзнела, долго молчала, надувая щёки и выискивая пристальным взглядом мишень за окном, вздохнула и почему-то сердито сказала:
