Анна Джейн - Северная Корона. Против ветра
– Что вы говорите, это не тот Феликс! – воскликнула девушка.
– Как не тот? – посмотрел на свою студентку, как на сумасшедшую, пожилой мужчина и даже нетерпеливо топнул ножкой. – Тот!
– Совершенно не тот!
– Марта, милая моя, ты уверена?
– Конечно! Где вы его вообще взяли? – перевела большие глаза на лже-Феликса Марта. Он спокойно стоял около них, опустив руки вдоль тела и изредка чуть поворачивая голову в разные стороны – через черные линзы не было видно, но, скорее всего, уроженец Лондона осматривался.
– Где взял, где взял… Сам он подошел, – отозвался обиженно Викентий Порфирьевич. – Ткнул сначала в табличку, потом себе в грудь. Я сначала подумал, что он малек, – тут мужчина захихикал, – малек того, – и он покрутил пальцем у виска, – потому и не говорит. А оказалось, что иностранец, хе-хе.
Молодой человек тем временем, проводив взглядом большую толпу только что прилетевших из Европы домой русских туристов, заинтересованно глянул на разговаривающих на незнакомом языке длинноволосую хорошенькую девушку в сине-голубом платье и забавного, топчущегося на месте старика, и спросил на английском, стараясь говорить более медленно и разборчиво, чем привык:
– Вас прислал встретить меня мой друг?
Озадаченные глаза: два серых, один зеленый и один голубой с недоумением уставились на парня в серой кофте с капюшоном.
– Вас прислал мой друг? – повторил он, потирая почти что белые ладони с длинными пальцами и выпирающими костяшками друг о друга на уровне солнечного сплетения. – Вы от Кезона… вернее, как это, по-вашему, Кирилла? – вспомнил он русское имя своего ближайшего друга и коллеги, к которому, собственно, и приехал. Да, этот таинственный молодой человек, скрывающий свое лицо с помощью очков и капюшона, прибыл из далекого туманного Лондона в родной город Кезона-Кирилла. Раньше он никогда не бывал в России – нет, однажды все же бывал, но это было плановое посещение столицы в рамках концертного европейского тура. Всего лишь двадцать два часа – неполные сутки – он и его группа провели в Москве, после чего на личном самолете отправились в Рим, на очередное выступление, билеты на которое были распроданы как горячие пирожки за пару часов. Впрочем, билеты на концерт рок-группы, в которой имел честь играть этот молодой человек с узким бледным лицом, всегда продавались с потрясающей быстротой.
– Вас прислал Кирилл? – продолжал тот, кого приняли за Феликса на своем безупречном английском. А возможно, он и был Феликсом – только другим.
Девушка удивленно переглянулась со стариком. Они вновь о чем-то заговорили на своем непонятном грубоватом, но звучном языке с большим количеством твердых согласных. Кезон как-то говорил, что русский язык – сложный, и, сколько бы он ни пробовал повторять отдельные слова вслед за другом, у него, видимо, всегда получалось плохо, поскольку Кезон начинал смеяться.
– Что он говорит, что говорит? – тем временем, косясь на парня, вопрошал Викентий Порфирьевич.
– Кажется, хочет узнать что-то про какого Кирилла, – неуверенно произнесла девушка. Английский она знала не слишком хорошо – все свободное время отдавала музыке.
– Моя дорогая, а ведь генеральный продюсер «Штрихов» – это Кирилл Юрьев. Может, он его имеет в виду, а?
– Может быть… – осторожно отвечала уже мало что понимающая Марта.
– Да, мы от Кирилла, – заявил тут же, воодушевившись, Викентий Порфирьевич и, видя, что юноша не понимает его, очень медленно, проговорил заново. – Да-а-а, мы-ы-ы, – тут он для наглядности ткнул большим пальцем себе в грудь и указательным – в сторону Марты, – мы – от Кирилла. Ки-рил-ла! Понимаешь? Я и Кирилл – дру-зья.
Это было почти правдой. Знаменитый дирижер Юрьев, которого уважали как на родине, так и за рубежом, был сокурсником Викентия Порфирьевича, когда оба они учились в Московской консерватории много-много лет назад.
– Друзья. Фрэндс, – вспомнил, как будет друг по-английски преподаватель и добавил на русский манер, нарушая кучу правил грамматики. – Ай энд Кирилл – фрэндс. Вери гуд фрэндс. Хи отправил, понимаешь? От-пра-вил, – теперь увлекшийся мужчина двумя пальцами изобразил бег, – ме-ня к те-бе, Феликс. Чтобы довес-ти те-бя – ю-ю, тебя, да, – до отеля. Отель. Хотель, андестенд? Фирштейн? – перешел он почему-то на немецкий.
– Отель? – повторил парень и, чуть подумав, кивнул. Марта, видя этот цирк, потерла лоб.
– Извините, – сказала она молодому человеку, которому, видимо, Викентий Порфирьевич совсем уже промыл мозг. – Но это все равно не Феликс!
– Может, ты его не узнала? – со всей своей непосредственностью поинтересовался преподаватель по истории музыки. В голосе его звучала надежда.
– Это не Феликс, – упрямо повторила Марта, думая, что делать и кому звонить. Правда, она тут же обнаружила, что мобильник не с ней.
Викентий Порфирьевич пожевал нижнюю губу, внимательно глянув на загадочного молодого человека. Ситуация его явственно напрягала.
– На, – он вдруг протянул Марте букет цветов, уже чуток помятый, явно что-то замыслив. – И смотри! Вдруг ты узнать не можешь?
И преподаватель, с необыкновенной для своего возраста ловкостью, умудрился одним легким движением стянуть с молодого человека солнцезащитные очки и капюшон, явив миру темные, длинные, почти до плеч, волосы, спрятанные под серую кофту. Передние, более короткие пряди выбились из прически и плавно опустились на бледные скулы, почти касаясь линии тонких, кораллового оттенка, губ. В одном ухе сверкнула необыкновенной формы серебряная серьга – серьга-талисман в виде креста бога Осириса, известного как египетский крест или анх, с которой, по слухам, этот человек никогда не расставался. Темные глубокие глаза, под которыми пролегли едва заметные тени, расширились. Кажется, иностранец не ожидал такой прыти от старика.
Цветы из рук Карловой упали на пол, но она даже не заметила этого, потому что все ее внимание было приковано к лицу молодого человека.
Марта, наконец, поняла, почему оно казалось ей таким знакомым.
Да потому что она сотни раз видела этого человека! По Интернету, по телевизору, в журналах. Она тысячи раз слушала его игру на гитаре, фортепиано, синтезаторе и, конечно же, скрипке – он ведь так обворожительно играет: стремительно, ярко, талантливо! Умело вплетая мелодии, издаваемые тонким смычком, в общий поток музыки своей группы, и каждым своим штрихом, каждым взмахом руки подчеркивая неповторимость звучания сильного вокала солиста.
Визард, Принц регент Визард, Ви, Виндер, Странный Ви – вот как называли этого загадочного человека многочисленные друзья, журналисты и миллионная орда фанатов и фанаток разной степени сумасшествия.
