Филис Хаусман - Роман с натурщиком
— Где вы преподаете?
— В одном из колледжей округа Ориндж. Всю эту четверть — по вечерам, почему, собственно, и оказался среди присяжных. В будущем году я стану школьным инспектором и смогу другим учителям и детям сказать, что честно исполнил свой гражданский долг. — Мэтт улыбнулся. — Кроме того, — не стану отрицать, — быть присяжным доходнее, чем преподавать в колледже.
Шон издал сочный басовитый смешок, очаровавший Сирил еще в зале.
— Вы это про те несчастные двадцать пять баксов, которые мы получаем за каждое заседание?
— Ну, в сумме получается не так уж мало, а потом плотник, конечно, имеет больше возможностей подзаработать, чем преподаватель колледжа. Кстати, для вас эта неделя заседаний не обернется ведь прорехой в бюджете?
— Не-ет, наша компания к каждому работнику подходит индивидуально, так что я ровным счетом ничего не теряю, — неторопливо отозвался Шон, не спуская глаз с Сирил, и откинулся в кресле, позволяя официантке забрать со стола посуду и поставить кофе.
В этот момент Сирил почувствовала прикосновение его большой, твердой как камень ноги. Первой мыслью было: случайность. Но когда официантка перешла к ней, а носок кожаного ботинка продолжал поддевать подъем ее ноги, совершая при этом некое ласкающее движение, Сирил доняла, что не спит и не бредит.
Стараясь держаться как можно небрежнее, Сирил элегантно подвинулась, подобрала под себя ноги и, мстя Шону Стивенсу за его неслыханный, оскорбительный моветон, обратила всю силу своего обаяния на бедного, недалекого и доверчивого Матиаса Тернера.
— Кстати, Мэтт, какое интересное совпадение! Мой отец тоже был учителем рисования в колледже и работал там тридцать лет, — еле слышно прошелестела она на ухо Мэтту.
Она подчеркнуто игнорировала присутствие рядом с собой загорелого титана, притворившись, что целиком ушла в беседу с учителем.
Шон сидел и не знал, что ему теперь делать. Конечно, эта мальчишески нелепая выходка с играми под столом — далеко не поступок джентльмена, но он никогда раньше и не оказывался в такой ситуации. А что еще хуже: чем больше он смотрел на Сирил — тем больше убеждался, что она именно та единственная, которая ему нужна.
Жизнерадостная и красивая, умная и нежная… Что еще нужно мужчине? Ничего. Вот только бы этот Мэтт здесь не околачивался и не путался под ногами… То, что это чучело гороховое горит энтузиазмом, — полбеды: хуже то, что Сирил, кажется, увлечена им ничуть не меньше.
Что это — месть Фортуны? Мать не раз предупреждала, что он еще заплатит за те девичьи сердца, которые беззаботно разбивал в бытность старшеклассником. Да, если быть честным, он сполна пользовался тогда своей выигрышной внешностью… Но ведь это была беспечная жестокость подростка, не более того!
А став взрослым, он был добр и внимателен к родителям и вообще к старшим. Он любил детей, собак… и женщин — особенно тех, что обращались с ним как с каким-нибудь Квазимодо. Другое дело: что он не припомнит, когда в последний раз женщина так откровенно пренебрегала им.
Но даже если это и Божья кара, Шон не собирался сдаваться без боя. Хочет Сирил того или нет, но она заметит его присутствие рядом!
В разгар своего затянувшегося обмена двусмысленностями с Мэттом Сирил, вздрогнув, ощутила железные пальцы на своем колене. Как ни шевелила она ногой, — стряхнуть ладонь Шона или помешать его большому пальцу ласкать ее бедро не удавалось.
Разумеется, устраивать сцену она не собиралась: к двадцати семи годам за плечами у нее был богатый опыт обращения с такими зарвавшимися молодчиками. Все так же оживленно беседуя с учителем, она приподняла свободную ногу и с размаху вонзила острый каблук в ступню Шона.
Прошло несколько мгновений — и Сирил с изумлением констатировала, что ее контрудар не произвел ни малейшего впечатления на оппонента. И лишь когда она уже собралась капитулировать и покинуть ресторан, с губ его слетел смешок, после чего рука Шона, напоследок пожав ей колено, тихо вернулась на свое исходное место за столом.
Сирил тут же убрала каблук с его ступни и спрятала торжествующую ухмылку, пригубив бокал с водой.
Мэтт явно не догадывался о протекавшей под столом схватке, но вдруг спохватился, что за столом их как-никак трое, и бросился извиняться:
— Боже, Стивенс, я как всегда вошел в раж и позабыл обо всем на свете! Вам надо было остановить меня. Учителя, когда дорвутся до слушателя, становятся просто невменяемыми! Я вовсе не думал игнорировать вас! — пылко воскликнул он, не сводя, впрочем, преданного взгляда с Сирил.
— Все в порядке, Тернер. Лучше оставаться незамеченным, чем получать шпильки в ногу. — Шон высокомерно усмехнулся, глядя в недоуменное лицо учителя.
При виде чарующих ямочек на его щеках Сирил тихонько застонала.
Шон тем временем взглянул на часы и присвистнул.
— Ничего себе! Когда от души веселишься, время летит со скоростью света, — он подмигнул Сирил. — Ребята, у нас всего пять минут, чтобы добежать до здания суда!
Движением руки он подозвал официантку, чтобы рассчитаться за всех, и пресек протесты товарищей по обеду.
Торопясь за устремившимися вперед мужчинами, Сирил поблагодарила свои длинные ноги. Она бросила взгляд на Шона — тот шагал легко и непринужденно, словно никуда не спешил. У него вообще была на редкость грациозная походка для человека его роста и комплекции. «Лев в пустыне… Хищник, охотящийся скрадом…» — подумала Сирил и тут же покраснела при мысли о том, кто может оказаться его очередной жертвой.
Тихий стон отчаяния и разочарования вырвался у Сирил, когда вошла судья и пристав разрешил присутствующим сесть.
— С вами все в порядке? — прорвался в сознание Сирил озабоченный голос мистера Барроу.
— Вам дурно? — снова спросил он, торопливо подхватывая ее под локоть и помогая сесть.
— Все в порядке! — живо заверила Сирил толстяка, сжимая пальцами очередную свернутую записку. — Просто мне пришлось пробежать целый квартал, чтобы успеть к открытию заседания.
Последние слова она произнесла шепотом, потому что адвокат ответчика приступил к перекрестному допросу Джеймса Роберта Говарда.
Разумеется, все было далеко не в порядке. Сирил пребывала в полном замешательстве, более того — чувствовала себя расстроенной. Едва она сузила круг своих корреспондентов-воздыхателей до двух сегодняшних сотрапезников, втайне надеясь, что автор посланий — один из них, и втайне страшась, что им может оказаться другой, как все опять приходилось начинать с нуля. При входе в зал Шон и Мэтт галантно пропустили ее вперед, и когда она приблизилась к своему креслу, записка уже мирно и терпеливо ожидала ее появления.
