Джон Хоул - Ночная сказка
Как бы там ни было, я заглянул в «Грэйв-инн-роуд» в поисках Патрика, работавшего на Хартбека в «Лондон-бридж». Мы выпили с ним по чашке чая в его столовой. Патрик не сомневался в сэре Джордже, который, как оказалось, был не такой уж старой скотиной, чтобы тратить на него время. Я-то слыхал о нем совсем другое.
А затем, испытывая презрение к собственной персоне, я — едва ли не против воли — направился на Чаринг-Кросс-роуд, зашел в «Валоти» — небольшое итальянское кафе — и втиснулся за столик возле окна, из которого была видна входная дверь дома на Флиткрофт-Мьюз. Только что пробило шесть. Я выпил два каппучино и все время повторял себе, что надо бы мне идти домой.
Но я не сделал этого. Как я и предполагал, вскоре у дома появилась Г. Свитер, заправленный в джинсы, на спине рюкзачок. Она ничем не отличалась от остальных женщин, прогуливающихся по Чаринг-Кросс-роуд, только казалась необыкновенно высокой. Г. была такой спокойной, расслабленной; она шла, ничего не замечая, погруженная в мир звуков — в ушах ее торчали наушники плейера. Думаю, она слушала Пола Уэллера.
Я смотрел в запотевшее стекло «Валоти» и чувствовал себя отвратительно. Мне все это осточертело. Но я был возбужден, пульс стучал с бешеной скоростью. Думаю, официанты уже обратили внимание на человека, в одиночестве накачивающегося кофеином, который так странно себя вел.
Прошло чуть меньше часа, когда она вышла из дома и направилась к Кембридж-серкус. Эго была совсем другая женщина. Нет, разумеется, это была Гарриет. И что в этом самое отвратительное, так это то, что я не знаю, какая из них нравится мне больше. То ли добрая, милая, красивая жена и хорошая мать, с которой я жил в Блэкхите, то ли эта сексапильная красотка, явно собиравшаяся обойтись без такси. Первая была замечательной спутницей жизни, настоящим другом, который временами, признаться, немного раздражает. Зато вторая — женщина из мечтаний любого мужчины, при одной мысли о которой меня невольно бросает в дрожь и тело мое покрывается потом. И я жажду лишь одного — обладать ею. Но она не принадлежит мне. Моя жена — старая, добрая Гарриет. Но не Наташа.
Для этого времени года стоял чудный вечер. Предмет моей страсти — шикарная Наташа — шагала на юг, к реке. Освещенная фонарями, с гордо поднятой головой и зачесанными наверх волосами, она, казалось, привлекала внимание абсолютно всех мужчин, встречавшихся ей на Сент-Мартинз-лейн. Она уже не была спокойной и расслабленной — нет, это была собранная и энергичная женщина, отправившаяся на работу.
На ней был легкий брючный костюм сливового цвета. Брюки не скрывали, а лишь подчеркивали стройность ее бедер и обтягивали упругую задницу. Думаю, если бы я увидел ее спереди, то сумел бы убедиться, что и округлые выпуклости ее сисек тоже не скрыты жакетом. Вообще-то она говорила мне о том, что недавно купила этот костюм. Кажется, он от Бенни Онга. Правда, костюм она мне не показывала.
Пожалуй, она шла на встречу с клиентом, которого уже видела. Во всяком случае, мне известно, что на первое свидание она всегда надевает юбку.
Я выбежал из «Валоти» и поспешил следом за ней, то и дело спрашивая себя, стоит ли это делать. Мне было нетрудно следить за ней. Все мужчины не сводили с нее глаз, пока она переходила Стрэнд и шла к отелю «Савой». Что удивительно, у нее был вовсе не такой бесстрастный вид, какой она напускает на себя, отправляясь на встречу с клиентом.
Поэтому я и шел за ней. Думаю, что дело обстоит так. О Наташе я знаю лишь то, что Гарриет считает нужным рассказать мне. С той ночи, как я побывал в ее объятиях под именем Роджера Конвея, я имел возможность узнавать что-то о Наташе только от Гарриет, которая, скорее всего, многое скрывала. Остальное дорисовывало мое воображение. Но я становился все нетерпеливее. Я должен был еще раз увидеть Наташу. Еще раз…
На улице, которая вела к «Савою», я замедлил шаг. Здесь все напоминало мне об отце. Сколько раз он говорил мне, что тут — единственное место в Британии, где разрешено правостороннее движение транспорта. Думаю, я слышал это от него сотни раз. Полагаю, правостороннее движение дозволено в этом месте для того, чтобы постояльцы отеля могли вылезать из машин с правой стороны.
Г. вошла в отель через вращающиеся двери, а я спрятался под навесом театра «Савой». Через стекло я видел, как навстречу Наташе Ивановой из кресла в фойе поднялся высокий, поджарый, седовласый господин с усами. Взяв его за руку, она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. Я успел заметить, как его рука скользнула по ее спине, а затем опустилась на ее задницу, прижимая ее к себе. Они составляли неплохую пару.
А потом они зашли в роскошный лифт, и его двери закрылись.
Я знал, что совершил огромную ошибку, явившись сюда. Лучше бы мне держаться отсюда подальше. Загнать все эти мысли куда-нибудь в дальний уголок моей головы. Убедить себя, что она всего лишь занимается определенной работой в офисе КПЭСМИ — ночной работник. Эмоции захлестывали меня, причем некоторые были весьма необузданными. Я испытывал дикую ревность и еще много того, о чем писать не принято. Даже для себя.
Пожалуй, мне лучше вернуться домой, решил я. Вместо этого я обошел отель и очутился между Стрэндом и рекой. Кажется, это место называется Савой-Хилл. На реку смотрели тысячи окон, просвечивающих сквозь кроны деревьев. Это были и комнаты администрации отеля, и кухня, и прачечные, и спальни, спальни, спальни… Тысячи горящих окон светились в темноте. Какая глупость — стоять на этой узенькой улочке и гадать, за которым окном моя жена развлекает своего клиента. Через несколько минут начнется дождь, и я стану самым несчастным человеком во всем Лондоне. Да уж: «муж на часах»! Ох!
Я пошел на поезд.
Я больше не должен делать этого. Я совершил серьезную ошибку.
В следующий вторник в 11.30 — интервью с сэром Джорджем Харкуртом в офисе «Лондон-Бридж». Похоже, он заинтересовался. У меня больше нет времени на записи. Надо мне кое-что разузнать и почитать. Чувствую себя намного лучше.
В воскресенье утром Гарриет и Питер занимались любовью — как и тысячи других английских пар с детьми, которым лишь утром, пока по телевизору идут мультфильмы, удается урвать немного времени для близости. Все было просто замечательно. Гарриет сказала Питеру что-то хорошее. Совершенно не думая о том, что говорит. Просто ей нравились его ритмичные движения. Вот она и сказала ему об этом.
— Можно подумать, что я — твой клиент, — заявил вдруг Питер.
— Что за ерунда, глупыш ты мой, — проворковала она, смачно поцеловав его.
— Ты ведь именно такие вещи говоришь клиентам, не так ли?
