Дмитрий Грунюшкин - Цветы на снегу
— Не надо так нервничать. А то, не дай бог, и вам потребуется госпитализация. Как я уже сказал, нам не нужно ничего. Но есть люди, которые просили вам передать, что могли бы ускорить выписку Анны Петровны. В конце концов, это просто нервный срыв. К сожалению, на рождественской неделе большинство докторов на отдыхе, и за больными только присматривают, чтобы им было хорошо. А вот обследование можно будет провести только через две недели.
— И все это время она будет у вас?
— Разумеется. Мы же заботимся о своих пациентах и не можем допустить, чтобы за ними не было профессионального присмотра.
— И чего хотят эти «люди»? — саркастически хмыкнул Кирилл.
Он быстро приходил в себя, потому что это уже была не неизвестность, это была схватка, где нужно мобилизовать все силы, чтобы победить.
— В Новый год принято входить, закончив все свои дела в году уходящем. А у вас осталось одно незавершенное дело. Эти люди хотели бы, чтобы оно подошло к своему логическому окончанию. Причем не позже, чем завтра. А лучше еще поспешить. Вы меня понимаете, Кирилл Ильич?
— Я тебя прекрасно понимаю, мерзкий ты засранец, — голос Кирилла был холоден и презрителен. — Звони завтра, в это же время. Еще есть что мне сказать?
— Не тяните — это главный совет.
— Тогда отбой.
Кирилл в сердцах бросил трубку на рычаг.
— Ну как? — Анатолий выжидающе посмотрел на Жанну.
— Бесподобно, — криво усмехнулась та. — Ничего конкретно не сказал, но не понять, что требуется, может только дебил. В тебе гибнет талант дипломата. Может быть, когда мы получим деньги, не стоит их разделять, а попробовать объединить и вместе запустить какое-нибудь дело. Квартира, в конце концов, может и подождать. Мы можем неплохо заработать.
— А что, интересный вопрос. — Анатолий чувствовал себя победителем. — Стоит хорошенько обдумать.
— Лишь бы этот старикан чего-нибудь не учудил. С него станется, — нахмурилась Жанна.
— А ему некуда деваться, — зло рассмеялся ее партнер. — Если вы, Жанна, не обманываетесь в моральных качествах своего свекра, то он в капкане. Ну а если он решит забить на свою возлюбленную и встанет грудью за недвижимость, то моей вины в этом нет. Я сделал все, что мог.
— Это невозможно, — отмахнулась Жанна. — Я боюсь только одного — как бы он не придумал какой-нибудь третий вариант.
Кирилл Ильич отошел от телефона, молча сел на стул и ушел в себя.
— Эй, дед! — толкнула его в плечо внучка. — Ты ничего не забыл? Например, что ты не один и что мы тоже ужасно волнуемся. Чего там?
Кирилл встрепенулся, словно возвращаясь откуда-то из другого мира, обвел всех чуть мутноватым взглядом. Потом глубоко вздохнул, потер лицо ладонями.
— Нечего тут юлить. Я думаю, что знаю, в чем дело. Они хотят, чтобы я отказался от дачи.
Даша выронила из рук пепельницу, которую собиралась отнести на кухню.
— А… А при чем тут дача? Какая связь?
— Видишь ли, внучка, — Кирилл вперил взгляд в пол, — кому-то очень понадобился этот дом. Я не знаю, чем он так им приглянулся, но они готовы ради него пойти на все. Не смогли договориться со мной — начали бить по тому, что мне дорого.
— А вы… Вы откажетесь? — спросил натянутым голосом Димка.
Он сидел в углу на корточках, став почти незаметным. Кирилл посмотрел на него, невесело улыбнулся.
— Ради нее, парень, я откажусь от всего, что у меня есть. Даже от себя откажусь. Пусть подавятся.
— И что нужно делать? — возбужденно поинтересовалась Даша.
— Да все просто. Завтра он снова позвонит, и я дам согласие. Думаю, нотариуса своего они найдут даже первого января, раз уж им так нужно. — Кирилл Ильич с горечью покачал головой. — Нашли, за что поймать, гады.
— Кирилл Ильич, — снова отозвался из своего угла Димка. Его лицо заострилось и побледнело. — А помните, вы вчера говорили, что если дело становится серьезным, то его серьезно нужно решать, а на спину, подняв лапки, бросаются только слабаки.
Димка с вызовом посмотрел в глаза Кириллу. Тот сквозь боль улыбнулся.
— Ты классный парень, Димка. А будешь еще лучше. Но для того, чтобы драться, нужен хотя бы один шанс. Даже не то чтобы шанс победить, а хотя бы шанс ударить. Нужен противник. А у нас его нет. Мы не знаем, куда бить.
Димка еще сильнее насупился, понурил голову. А потом, не поднимая взгляда, выговорил через силу:
— У меня есть одно подозрение. Я еще не уверен. Но может быть, мы сможем вычислить хотя бы противника.
Рита проснулась без обычной в последнее время головной боли. Ее не заботили никакие дела. Она уже второй день пребывала в каком-то приподнятом настроении, все получалось легко и без напряжения. Вчера вечером она даже ужин сумела приготовить вполне съедобный. Она заранее проштудировала какую-то мамину поваренную книгу, выбрала рецепт не из самых сложных, но и не примитивный, переписала в блокнот все требующиеся ингредиенты, а потом битый час трясла весь рынок, чтобы они нашли ей необходимые пряности, которых в данный момент в наличии не было ни у одного торговца. И ведь вытрясла! Продавец, молоденький узбек, куда-то сбегал, с кем-то поговорил и принес-таки маленький пакетик с требуемыми специями. При этом он взял с Риты клятву, что теперь она все пряности и специи будет покупать только у него.
В общем, еда удалась. Жаль только, что сын ее не попробовал — сбежал еще с обеда. А потом позвонил и сообщил, что останется на каникулы у бабушки и ее нового друга. Ох и охломон! Ну и получит он по пятой точке, когда вернется. Тем более что своего телефона он не оставил. Но пообещал, что будет звонить дважды в день — утром и вечером. Вот сегодня и посмотрим, сколько стоит его слово.
Словно в ответ на ее мысли заверещал телефон. Надо же! Неужели парень вдруг сделался ответственным? Что это бабуля со своим бойфрендом с ним сделали за столь короткое время?
Она прошла в гостиную, села на диван, приглушила звук телевизора и подняла трубку.
— Привет, ма!
Это действительно был Димка. Но она уловила в его голосе нотки совершенно несвойственной ему тревоги. НАСТОЯЩЕЙ тревоги. И это напугало ее просто до колик. Беда пришла. Она это знала еще до того, как сын ей все сказал.
— Что случилось, Димка? — ее голос разом сел почти до шепота.
— Мама, Анатолий дома? — пропустил ее вопрос сын.
— Нет, он еще рано утром куда-то уехал на своей «девятке».
— Куда?
— Не сказал. Да говори ты, что случилось! Я же чувствую все! — теперь голос ее звенел скрипичной струной, готовый сорваться.
— Мамочка, успокойся, пожалуйста! Ничего страшного не произошло. Но мне кое-что нужно узнать.
