Маделин Уикхем - Сердцеедка

– Это Энтони и Зара, – сказал он, хотя все и так, было ясно. – Поехали в Корнуолл.

– Мм… – Флер сонно повернулась на другой бок, вся замотавшись в одеяло.

Ричард долго смотрел на нее, потом глубоко вздохнул.

– Не знаю, в котором часу ты хотела ехать. Я отвезу тебя на станцию, только скажи когда.

– Хорошо. – Флер открыла глаза. – Ты ведь не против? Прости, Ричард, мне просто нужно немного подумать.

– Конечно. – Ричард заставил себя говорить бодрым голосом. – Я понимаю. Я не буду тебя торопить.

Он сел на край кровати. Флер лежала, закинув руки за голову – тонкие, изящные руки, как у балерины. Глаза вновь закрылись – Флер не спешила расставаться со сладкой утренней дремотой. А вдруг она ему откажет? Эта мысль принесла с собой такую острую боль, что Ричарду стало страшно.

На кухне Джиллиан заваривала чай. Когда вошел Ричард, она оглянулась.

– Я их проводила до машины. За рулем был тот юноша, Мекс. Надеюсь, он достаточно ответственный.

– Наверняка.

Ричард сел за стол и огляделся.

– Как сразу тихо стало в доме… Мне уже не хватает их вечного гомона.

Джиллиан, улыбаясь, поставила перед ним кружку с чаем.

– Что будем делать с Филиппой? Сегодня ее выписывают?

– Да, если за ночь ничего не случилось, – ответил Ричард. – Я поеду за ней.

– Я с тобой! Можно?

– Конечно. Она тебе обрадуется. – Ричард поднес кружку к губам, собираясь с мыслями. – Хочу предупредить: Флер на несколько дней уезжает в Лондон.

– Понимаю. – Она взглянула на бледное напряженное лицо Ричарда и осторожно спросила: – Ты с ней не едешь?

– Нет. Ей нужно немного побыть одной. Что бы… все обдумать.

– Понимаю, – повторила Джиллиан.

– Вернется к субботе.

– Ну, так это совсем ненадолго! – просияла Джиллиан.

Ричард слабо улыбнулся и допил чай. Джиллиан озабоченно спросила:

– Как ты полагаешь, Флер захочет чаю? А то мне надо подняться к себе…

– Нет, Флер не будет пить чай, – вспомнил Ричард, – но она просила принести ей «Таймс».

– «Таймс», – пробормотала Джиллиан, оглядываясь по сторонам. – А, вот она. Давай отнесу.

Она взяла аккуратно сложенную газету.

– Флер обычно не читает газет, – заметила Джиллиан с любопытством. – Интересно, зачем ей сейчас это понадобилось?

– Не знаю, – ответил Ричард, наливая себе еще чаю. – Я не спрашивал.

В десять часов Флер была готова к отъезду. Ричард отнес ее чемодан в машину.

– Мы высадим тебя у станции, а сами поедем дальше, в больницу. Филиппа расстроится, что мы придем без тебя, – мимоходом добавил Ричард.

– Да, очень жаль, – сказала Флер.

Их взгляды встретились.

– Я никак не могу…

– Конечно, конечно, – заторопился Ричард. – Я зря это сказал.

– Ты такой милый! – Флер погладила Ричарда по руке. – Надеюсь, Филиппа справится.

– У нее все будет в порядке, – сказала, выходя в прихожую, Джиллиан. – Поживет немного у нас, мы за ней приглядим. Когда вы вернетесь, она уже будет как огурчик – Джиллиан оглядела платье Флер. – Какая вы элегантная – вся в черном.

– Очень практичный цвет для Лондона, – пробормотала Флер. – Немаркий.

Джиллиан спросила:

– Вы остановитесь у своего друга Джонни? Если понадобится срочно, мы сможем с вами связаться?

– Нет, я, скорее всего, остановлюсь в другом месте, – ответила Флер. – Вероятно, в гостинице. – Она чуть сдвинула брови. – Я позвоню и продиктую вам телефон, как только устроюсь.

Сойдя с крыльца, Флер окинула дом оценивающим взглядом.

– Приятный у вас дом, правда? – сказала она вдруг. – Приветливый.

– Очень! – с жаром подхватил Ричард – По-моему, в таком доме уютно жить…

Флер посмотрела ему в глаза.

– Да, – сказала она ласково, усаживаясь в машину. – Конечно, Ричард.

Филиппа сидела в постели, опираясь на по душку. Увидев, что в палату вошли Ричард и Джиллиан, она машинально постаралась изобразить жизнерадостную улыбку, но губы не слушались, и щеки как будто одеревенели. Филиппе казалось, что она никогда больше не сможет улыбнуться. Ледяной стыд сковал ее тело, заморозил естественные движения души.

Она совсем по-другому представляла себе последний романтический жест в своей жизни. Думала – очнется, а вокруг собрались родные, глотают слезы, гладят ее по плечу и обещают исправиться. И вдруг вместо всего этого – унизительные медицинские процедуры, равнодушные медсестры, вежливые и презрительные. Когда Филиппа увидела измученное лицо отца, что-то в ней надломилось и захотелось плакать. Только вот плакать она разучилась. Всегда готовый бить ключом источник пересох. Романтические декорации рухнули, остался сухой холодный камень.

Филиппа облизнула губы.

– Привет.

Собственный голос показался ей незнакомым и словно неживым.

– Здравствуй, моя хорошая!

– Привет, Филиппа! – улыбнулась Джиллиан. – Ты как тут?

– Мне гораздо лучше, – ответила Филиппа, старательно выговаривая слова, как будто на чужом языке.

– Тебе уже можно вернуться домой. Все бумаги для выписки готовы.

– Хорошо, – сказала Филиппа.

Откуда-то из далека пришла новая мысль.

– Флер дома?

– Нет, – ответил отец. – Флер на несколько дней уехала в Лондон.

– Ясно…

Слабо вспыхнуло разочарование и сейчас же погасло. Филиппа вежливо спросила:

– Она вернется?

Джиллиан ответила раньше Ричарда:

– Конечно! Обязательно вернется.

В машине они почти не разговаривали. Когда приехали в «Клены», Джиллиан принесла в зимний сад мисочки с бульоном. Ричард сел напротив Филиппы.

– Нам нужно поговорить о Ламберте, – начал он осторожно.

– Да, – тускло ответила Филиппа.

– Ты…

– Я больше не хочу его видеть.

Ричард долго смотрел на Филиппу, потом глянул на Джиллиан.

– Хорошо. Если ты уверена…

– Я хочу развестись. Между мной и Ламбертом все кончено. – Филиппа зачерпнула ложку бульона. – Вкусно.

– Натуральный куриный бульончик! – отозвалась Джиллиан. – Не то, что эти ваши готовые обеды в картонных коробочках!

– Ты точно не передумаешь? – спросил Ричард.

– Совершенно точно, – спокойно ответила Филиппа. – Не передумаю.

Ее вдруг охватило чувство свободы – как будто она стряхнула с себя груду ненужного хлама. В голове стало легко и чисто. Она свободна – можно начинать жить заново.

Немного позже к дому подъехал на такси Ламберт с букетом розовых гвоздик. Ричард встретил его у двери и провел в гостиную.

– Филиппа наверху, отдыхает. Она не хочет тебя видеть.

– Жаль, – сказал Ламберт. – А я вот цветочков принес…

Он положил цветы на журнальный столик, сел на диван и принялся полировать свои часы о рукав.