Галина Врублевская - Игры взрослых людей
– Понимаешь, Тео, здесь, в России, я востребована, у меня есть работа.
– Ты и там со временем сможешь найти место репортера. А в какой тесноте живешь, ужас!
– На днях я переезжаю, сняла комнату в Питере.
– На журналистскую зарплату?
– Журналист, если будет крутиться, сможет заработать достаточно. Я уже заключила договор, помимо моей газеты, еще с двумя глянцевыми журнальчиками. – Лера достала сигареты, закурила.
Тео поднялся на ноги, пережевывая во рту травинку.
– А я, между прочим, бросил курить. И знаешь, теперь бодрее себя чувствую. Могу отжаться от скамейки одной рукой. Смотри!
На самом деле не желание продемонстрировать силу, а необходимость обрести душевное равновесие вела Тео. Лера со всей очевидностью бросает его. Отжавшись два десятка раз, Тео выпрямился и посмотрел в глаза жене:
– Скажи, Лера, ты никогда меня не любила?
– А ты разве любил? На уме лишь марши, рыцарские турниры, и между делом сотворил ребенка случайной подружке.
– Но разве ты не использовала меня? Не благодаря мне выкарабкалась из провинциальной ямы? Кто устроил тебя в газету? А потом тебя поманила Европа, да?
– Спасибо. Помог. Но во что я превратилась? Стала вещью в твоей квартире. Сколько вечеров за прошедший год ты провел со мной дома? – В голосе Леры появились визгливые нотки.
Тео получил хорошее воспитание, а потому взял себя в руки и не стал продолжать перепалку. Он не смел кричать на женщину. Возможно, и была доля его вины в том, что послушался отца и согласился на этот брак. Что ж, пора становиться мужчиной.
– Хорошо, Лера. Успокойся. Я возьму на себя оформление развода.
– Спасибо. И учти: я желаю возвратить девичью фамилию.
Прошло два месяца. Зачастили осенние дожди, и первые заморозки уже наведывались по ночам. Лера слегка обжилась в большой, неухоженной и грязной коммунальной квартире, где снимала комнату. По утрам здесь выстраивалась очередь в туалет и к умывальнику, ванны не было вовсе, а небритые, вечно хмельные личности пытались облапать девушку, старающуюся побыстрее проскользнуть в свое жилище. Довольно большая, но пустоватая комната стала ее миром. Здесь на электроплитке Лера грела воду, чтобы помыть голову. Здесь готовила легкий ужин и стирала мелкие вещицы. Но в то же время она уже стала модным автором. Помимо основной работы в своей газете, Лера вела рубрику в гламурном журнале. Учила девушек, как стильно обустроить свою квартирку, в каких бутиках покупать нижнее белье, какой косметикой пользоваться. Ее практические советы чередовались с советами психологов, как завоевать мужчину, как удержать его. Но сама Лера жила одна.
Сергей перестал сотрудничать с изданием «Города и веси» и больше не появлялся в редакции. Лера после ряда неудачных звонков съездила раз и другой на его квартиру, но никто не открыл ей. Она решила наведаться во дворик, о котором летом делала материал. Повод был разумный – проверить, как ведет себя хозяйка книготорговой фирмы после выступления газеты, вывозит ли вовремя мусор. Но на двери подвала появилась вывеска другой организации. Лера зашла туда и убедилась, что прежние арендаторы действительно с месяц назад переехали. Куда – неизвестно.
Лера с облегчением вздохнула. В чем она хотела убедиться? Что Ирина Валерьевна еще крепче привязала к себе своего вассала? Заставила помогать на книжном складе? Глупость, конечно, но что еще следовало думать после безуспешных попыток найти его в своей квартире? Однако журналистские навыки расследования подсказывали Лере все новые места, где можно поискать Артюшова, – писательские круги, московское издательство, где выходили его книги, наконец, родственники в Сортавале.
В писательском мире никто не слышал об Артюшове последние месяцы, да и не был членом писательского рафинированного сообщества «проект Ирина Артюшова». В Сортавалу Лера поехала в пасмурный день – в последнее воскресенье сентября.
Солнце уже село, но закат еще розовел на западном склоне неба. Едва Лера вошла во двор, как увидела Сергея. Она узнала его сразу, хотя вид писателя был непривычен: брюки, заправленные в сапоги, распахнутая телогрейка, отросшая рыжая бородка… Сергей сидел на колоде рядом с горой наколотых дров и курил.
– Лера! – Лицо Сергея запылало пламенем, то ли от физической работы, то ли от неожиданной встречи.
– Ты один живешь? – с ходу задала Лера главный, тревожащий ее вопрос.
– Ну да, а с кем еще?
Лера кинулась к Сергею, плюхнулась к нему на колени и крепко прижалась к его исходящей потом груди. Он едва успел отвести в сторону руку с сигаретой. Потом тоже обнял девушку:
– Я так долго ждал тебя!
– Почему же исчез и обрубил все концы? На звонки и электронную почту не отвечал?
– И ты еще спрашиваешь? Я не знал, куда бежать от стыда! Продаться нелюбимой женщине за сомнительный успех своих книг. Прежде я как-то не чувствовал своей ничтожности. Но в твоих глазах, как в зеркале, увидел истинное положение…
– Прекрати, Серый! А то я тоже начну голову пеплом посыпать. Наш препод в универе, между прочим, говорил: «И первый человек греха не миновал!»
Сергей виновато улыбнулся и тоже ввернул фольклорное изречение:
– Грешному путь вначале широк, да после тесен. Так?
Оба рассмеялись, сбросив с себя груз серьезности, и посмотрели друг другу в глаза. Губы их непроизвольно дернулись, тела потянулись друг к другу. Наконец долгий поцелуй завершил робкую прелюдию. Сергей приподнялся с колоды, подхватил Леру на руки и понес в избу. В горнице бережно опустил на кровать, не выпуская ее из рук. Теперь они были одним целым. Сергей напрочь забыл, что собирался растопить печь. Пожар в сердцах обоих грел и жег сильнее огня.
Утренняя свежесть в избе напомнила о холодной печи.
– Ты лежи, – Сергей встал и прошлепал к стояку, чтобы открыть заслонки, – сейчас запалю огонек. Через час будет тепло, тогда встанешь. А мне в школу бежать. У меня сегодня первые часы.
– Ты бросил писательство? Снова преподаешь математику?
– Нет, не бросил. Я по-прежнему пишу. Но по-другому. Не уверен, что быстро найду издателя.
Лера тоже спустила ноги на холодный пол, не желая залеживаться одна в кровати. Села и серьезно заявила:
– Найдешь! И издателя, и свое место в литературе. Главное ведь, что мы нашли друг друга, а остальное приложится.
Сергей чиркнул спичкой, и огонь охватил сухие ветки. Былые грехи влюбленных полетели в трубу вместе с дымом раскочегарившейся печки.
