Барбара Сэмюел - Музыка ночи
— Что-то не так? — спросил он.
Она набрала в грудь побольше воздуха.
— Да. Думаю, да. Блю сказал, что сегодня мы приглашены к вам на ужин, и, ну… — Она сунула руки в карманы. — Я только хотела сказать, что это не обязательно. Я вижу, у тебя какая-то проблема. — Она боялась запутаться в словах, поэтому выпалила все сразу: — Из-за того, что мы с Блю встречаемся, и я не буду притворяться, будто не понимаю этого. Но до сих пор ты казался настроенным дружелюбно, значит, у тебя должны быть свои причины. Я хотела сказать тебе, вовсе не обязательно, — она сделала паузу, — изображать, что ты ко мне хорошо относишься. — Она сдунула с губ прядку волос.
Он выпрямился, слушая ее.
— Это все?
Она кивнула. Он вытер руки о красную тряпку.
— Я хорошо к тебе отношусь, Элли. И мне нравится, что ты привела в чувство Блю. — Он поднял бровь. — Полагаю, один из вас останется с разбитым сердцем, но так иногда случается в жизни. Хотя Алиша другого мнения. Когда ты уедешь, она, похоже, больше не пустит Блю в свой дом.
Элли насупилась.
— Тогда почему…
Он поднял руки, глядя на нее прямо и серьезно.
— Твоя мать Диана Коннор?
— Что? — Словно кулак сжал ей сердце.
Блю, конечно, не мог выдать ее. Нет! Как только появилась эта мысль, она уже знала, что это невозможно. Маркус изогнул бровь, ожидая ответа. Было невозможно лгать, глядя в его темные, серьезные глаза. Элли кивнула и поняла, когда ему стало известно об этом.
— В доме Роузмэри в ту ночь, верно?
— Да. Зачем ты говорила всем, что собираешься писать книгу о Мейбл?
— Это правда. Просто меня слишком искушала попытка выяснить, — она подняла плечо, испытывая унижение от того, что не знала даже имени своего отца, — что здесь тогда случилось.
— Случилось? Элли вздохнула.
— Она вернулась домой беременная и так и не сказала, кто отец ребенка. Мой отец.
В воздухе повисла напряженная тишина. Элли наконец подняла голову и заметила странное, сосредоточенное выражение лица Маркуса.
— Ты ищешь своего отца?
— Драматическая история, верно? — Намокшее кольцо волос упало ей на лоб, и она отвела его. — Ты знал ее?
— Немного. Почему ты просто не спросишь ее? — Элли поняла, что он не мог знать всей истории.
— Она умерла, когда мне было два года. Тогда это не обсуждалось.
— Умерла? — Элли кивнула.
— Извини.
На дороге послышался шум машины Блю.
— Маркус, ты, случайно, не знаешь, кто это может быть? — Он резко дернул головой.
— В этом я не смогу тебе помочь. Думаю, если тебе суждено узнать, то Господь найдет способ раскрыть все. — Он поджал губы, прикоснулся двумя пальцами к бородке. — Ты, наверное, гадаешь, почему твоя мама ничего не сказала? Наверное, потому что не хотела, чтобы ты знала.
Он знал, Элли была уверена в этом на все сто.
— Может, ты и прав, — проговорила она. — Спасибо. У всех есть свои секреты. Кажется, у Маркуса тоже. Но, торопясь вниз по холму, она подумала, что Маркус, возможно, оберегает Конни. Что придавало еще большую весомость предположению, будто Джордж Юинг и был ее отцом. Довольно любопытная история!
Блю проснулся в самый тихий час ночи и обнаружил, что он в кровати один. На мгновение, одурманенный виски, который он выпил у Маркуса, он решил, что Элли его уже бросила, и протянул руку. Ее место было теплым. Наверное, она вышла в ванную.
Пайкет на его подушке повертелась, ударившись мордочкой о его макушку, и он улыбнулся, убирая голову.
— Глупая кошка. — Он осторожно погладил ее по костлявой спинке.
Элли не вернулась ни через пять, ни через десять минут. Тогда Блю встал, надел джинсы и, подхватив кошку, отправился на поиски. Ее не было на кухне, хотя он заметил, что она наливала себе чаю. Он проверил веранду. Пусто. Выглянул из окна, но в ее домике было темно. Наконец, позволив кошке устроиться у него на шее и мурлыкать в ухо, он стал подниматься на чердак.
Элли не сразу услышала его. Блю стоял в дверях, ошеломленный тем, что увидел. На ней была только одна из его рубашек, задравшаяся с одного боку, открывавшая бедро, явно голое. Волосы она убрала в небрежный узел, и, как всегда, из него выбивались локоны, которые падали ей на лоб и шею, и эта картина тотчас вызвала в нем желание, потребность провести ладонью по этому голому бедру, прильнуть губами к шее над ухом, где вилась темная прядь. На ее лице было задумчивое, очень печальное выражение.
— Должно быть, углубилась в мысли, — проговорил он, усаживаясь на стул напротив нее.
Она слабо улыбнулась, повернув к нему голову, но все ее тело оставалось расслабленным, ноги закинуты на перила, руки свободны.
— Немного, — призналась она. — Здесь очень хорошее место для раздумий. Отсюда все кажется таким легковыполнимым.
Пайкет оставила Блю и, обойдя собак, запрыгнула к ней на колени.
— Ты подкармливаешь ее печенкой? — спросил он.
— Нет, конечно. — Элли прижалась лицом к шее Пай. — Ты моя милая.
Блю хотел спросить, что казалось ей таким невыполнимым, пока она не поднялась сюда, но потом решил, что если она захочет, то сама расскажет. Он поставил босую ногу на стул рядом с ее бедром, ощутив легкое, приятное электрическое покалывание, положил голову на перила и посмотрел на небо.
— Здесь так здорово. — М-м…
Они долго сидели молча в темноте. Блю думал о разном, глядя на звезды.
— Одна из этих звезд названа в честь моей жены, — сказал он. — Знаешь, ты посылаешь шестьдесят долларов, а они тебе — документ с изображением и местонахождением звезды.
— Правда? Какой славный памятник. А где она? — Он повернул голову.
— Сейчас не видно. Под линией горизонта. — Странно, было совсем не больно думать о ней, когда его нога прижималась к теплой ноге Элли, а вокруг царила ночная прохлада, и легкое возбуждение охватывало его.
Он вспомнил о том, как они ужинали у Маркуса и Алиши. Элли любит детей и очень шумно играла с ними, что заставило Алишу почувствовать к ней еще большую симпатию. Джеймс расплакался, когда его стали отправлять спать, и Элли пришлось пойти вместе с Алишей почитать ему книжку.
Но на протяжении всего ужина и приятного времени после, когда они все сидели на заднем дворе и слушали стрекотание кузнечиков и цикад, между Элли и Маркусом образовалась какая-то странная напряженность.
— Что у вас с Маркусом? — спросил Блю. — Что?
Он поднял голову, чтобы видеть ее лицо.
— Ты же слышала. Или у вас безудержный секс втайне от всех — в чем я, по гордыне своей, сомневаюсь, поскольку ты слишком устаешь после меня, или вы скрываете что-то еще.
— О чем ты говоришь?
