Сьюзен Кэрролл - Жена Для Чародея
– Да. Твоей тайной силе, твоему положению главы рода, тем более, что сам почти ничего не получил в наследство.
– К чему ты клонишь, Мариус? - нетерпеливо спросил Анатоль. - Хочешь, чтобы я пожалел этого негодяя?
– Нет. - Мариус вздохнул. - Всего лишь пытаюсь сказать, что зависть разъедает душу человека куда быстрее, чем любая болезнь разрушает тело. Зависть может сделать человека более опасным, чем самое страшное безумие. И я боюсь, что на исцеление Романа нет никакой надежды.
Печально и прямо глядя в глаза Анатоля, Мариус закончил:
– Ты должен остерегаться его.
И с этими словами покинул замок Ледж.
14
Медлин не могла заснуть.
Поднявшись к себе в спальню и раздевшись, она долго сидела в ночной рубашке перед зеркалом, рассеянно расчесывала волосы и прислушивалась, ловя скрип половицы или стук открывшейся двери - словом, любой звук, который подтвердил бы, что Анатоль поднялся наверх, что этот упрямец не истек кровью в гостиной.
Она твердила себе, что напрасно тревожится о человеке, который так унизительно с ней обошелся, но все же продолжала прислушиваться, презирая себя за слабость.
Однако все звуки заглушались раскатами грома. Снаружи бушевала гроза, оконные переплеты сотрясались от порывов ветра, дождь тысячами стрел вонзался в стекла. Словно восстала ото сна вся земля Сентледжей и мстительной фурией ополчилась на женщину, которая посмела усомниться в ее любимейшей легенде.
Медлин подошла к окну, отдернула тяжелые парчовые портьеры и с вызовом посмотрела в кромешную тьму грозовой ночи. Если она навлекла на себя гнев тайных сил, у нее хватит смелости понести кару.
Никакая кара не может быть хуже того, что случилось внизу, когда все Сентледжи от нее отвернулись, а муж отправил ее в постель, словно провинившуюся школьницу.
Она прижалась лицом к стеклу, словно для того, чтобы подразнить судьбу, но ничего не случилось. Гром все так же неодобрительно гремел, и молнии полыхали в небе, озаряя унылый ландшафт с кривыми деревьями и ленту дороги, уходящей от замка Ледж.
Бывает ли в этом краю какая-нибудь иная погода, кроме ненастья? Медлин пожалела Сентледжей, которым пришлось возвращаться домой в столь бурную ночь. Они уже должны были разъехаться, если только не остались с Анатолем, чтобы за рюмкой портвейна обсудить его неудачную женитьбу. Она не сомневалась, что все они теперь твердо уверены - Фитцледж совершил чудовищную ошибку.
В жизни Медлин всегда не хватало тепла и искренних привязанностей, и то, что она упала в глазах Сентледжей, ранило ее, но не так сильно, как воспоминание о лице Анатоля в тот миг, когда он отверг ее помощь.
А все потому, что она оказалась достаточно безрассудной, чтобы согласиться с Романом. Но какой еще разумный ответ могла дать Медлин, когда речь, шла о вечной любви и предназначении Сентледжей? Как это описывал Зак? «Два сердца сливаются в один миг, две души соединяются навечно». Прекрасная романтическая сказка. Вот только Анатолю, как и ей самой, должно быть, очевидно, что протекло уже немало мгновений, а страстной любви между ними нет и в помине - и, видимо, не будет. Какого же ответа он ожидал? Медлин знала одно: ее слова принесли мужу глубокое разочарование. И в этом не было ничего нового. С самой первой их встречи Анатоль только и делал, что разочаровывался - ведь Медлин была совсем не похожа на невесту Сентледжа.
Она не была прирожденной наездницей и не могла вселить в мужчину безумную страсть. Не могла даже разделить его веру в семейную легенду.
В безмерном отчаянии девушка прижалась лбом к стеклу. Сквозь негодование и гнев пробивались слезы… но она твердо решила, что не заплачет.
Сегодня и без того довольно сырости. Если нелегко смотреть на пустую постель, надо найти более разумное занятие, чем орошать подоконник слезами и доводить себя до головной боли.
Тихонько всхлипнув, Медлин принялась собирать разбросанную по комнате одежду. Посылать за новой горничной ей не хотелось.
Бесс Киннок была опрятной и послушной девушкой, но ее упорный взгляд и вечное уныние иногда раздражали Медлин. Вид скорбного лица не самое лучшее средство от дурного расположения духа.
Взяв со спинки стула свое зеленое платье, Медлин попыталась убрать его в переполненный гардероб. При этом из недр шкафа вывалились две шляпные картонки и еще что-то твердое. Девушка едва успела отскочить, спасая босые ноги, и тяжелый предмет со стуком упал на ковер.
Лицо у Медлин вытянулось. Кристалл на рукояти сентледжского меча подмигивал ей, словно насмешливый глаз. Она до сих пор не поняла, что делать с этим оружием. Держать его вместе с зонтиками или хранить под стопкой нижних юбок? Дар Анатоля постоянно попадался ей под руку.
Вздохнув, Meдлин подняла тяжелый меч, вынула его из ножен. Пламя свечей играло на блестящем стальном клинке, золоте рукояти, отражалось в кристалле, рассыпаясь стайкой радужных блесток.
На сердце у нее потеплело при мысли о том, какой смущенный и робкий вид был у Анатоля, когда он в день бракосочетания опустился перед ней на колено. Может, он и не намеревался вручать Медлин свое сердце и душу, но теперь она понимала, что взамен он предложил немало.
Свою гордость. И гордость многих поколений Сентледжей. А сегодня вечером она безжалостно растоптала и то и другое. Беда в том, что для нее эта ноша чересчур тяжела. Ей нужно другое - простая деревенская жизнь, образованный муж, библиотека, полная книг, и детская, полная ребятишек.
Медлин никогда не влекло к легендам, зачарованным замкам, заколдованным мечам. Стальной клинок - странный дар женщине, тем более такой, как она. Ее сердце никогда не трепетало при виде военного мундира или при мысли о рыцаре в доспехах. Она всегда была поклонницей более утонченных занятий - поэзии, музыки, философии.
И все же этот меч был прекрасен. Медлин повертела его в руках, разглядывая искусную резьбу на рукояти. Кристалл обладал удивительным свойством притягивать взор человека, наделяя меч странной, почти мистической силой.
Силой, что заставит женщину забыть о поэтах и обратиться мыслью к воинам… мужчинам с железными кулаками, которые могучей рукой обхватывают деву за талию и сажают перед собою на луку седла.
Они несутся, как ветер, по берегу моря, через скалы и утесы к полю вереска, где всадник укладывает свою подругу на ковер цветов, источающих сладкий аромат, и…
Завороженная этой картиной, Медлин ощутила, что в груди ее растет тяжелый, сладкий, нестерпимый жар. Она даже не сразу услышала стук в дверь.
– Медлин?
Низкий голос Анатоля оборвал грезы. Заморгав, Медлин отвела глаза от кристалла. Она словно очнулась от зачарованного сна.
