Екатерина Каверина - Цвета счастья
— Кать, тебе не кажется, что мы только что научили детей плохому? — раздался хриплый голос Сергея. Он пытался шутить, но в душе испытывал настоящий ужас от возможной Катиной реакции на происшедшее, а еще боялся, не навредил ли он своими эгоистичными ласками ее состоянию.
— Плохое — это когда по принуждению, а я была очень даже за! — рассмеялась Катя. Она решила: будь, что будет, но хотя бы на пару дней она снова отдастся власти чувств, а потом закончатся праздники, ей, наверняка, станет лучше и можно будет вернуться в Самару, разобраться с этими гнусными газетными статьями, со всем остальным.
— Тебе идут длинные волосы, — прошептал он и коснулся чувствительного местечка на шее, задержал взгляд на подаренной им же подвеске и улыбнулся, Катя задохнулась от томительного удовольствия. — Такая чувственная, такая полная жизни, — проговорил он и в восторге замер возле ее груди.
— Папа, Катя, вы где? — послышался звонкий Лизин голос, и через секунду дверь в спальню распахнулась, а раскрасневшаяся малышка на полном ходу влетела в комнату и тут же вскарабкалась на кровать. — Вы что спите днем? — девочка негодовала, а Катя уползала все дальше и дальше под одеяло, в попытке скрыть от любопытного ребенка свое голое тело, Сергей же, глупо моргая глазами, смотрел на Лизу и не мог произнести ни слова. — Папа, что ты молчишь? Тебе плохо? Ты что какой красный? Скоро будем смотреть подарки?
— А? Что? — наконец, пробормотал Сергей.
— Что вы спите что ли? — нетерпеливо спросила Лиза.
— Да нет, не спим, это я так зашел Катю проведать, — ответил Сергей и понадеялся, чтобы его маленькая любознательная дочь не продолжила свой допрос. — Ладно, помидорка, беги к Арине Петровне, мы скоро придем.
— Не хочу к ней, хочу с вами, — решила покапризничать Лиза и устроилась рядом с Сергеем. — Катя, не спи, почитай «Незнакомку».
Теперь пришла Катина очередь давиться неловким смехом, лежать голой под одеялом рядом с мужчиной, от одного вида которого, у нее бегут мурашки и читать Блока его малышке-дочери — нарочно такое точно не придумаешь.
— Смирись и читай, — сквозь смех сказал Сергей.
— Дыша духами и туманами, она садится у окна,И веют древними туманами ее упругие шелка,И шляпа с траурными перьями,И в кольцах узкая рука …
— тихо-тихо читала Катя, Лиза жмурилась от удовольствия, а Сергей ласково улыбался — вот оно его семейное счастье… Подумал и усмехнулся — да уж банальным такое счастье не назовешь!
Город тонул в слабых зимних сумерках, залитый ледяными дождями и засыпанный мерзким мокрым снегом, где-то зажигали цветные гирлянды, расставляли приборы на столе и лихорадочно вспоминали все ли готово к праздничному ужину. В салонах красоты наносили последние штрихи на и без того безупречные лица, в ресторанах и ночных клубах радостно потирали руки в предвкушении ночных гуляний. Город замер в предчувствии праздника, чтобы уже через несколько часов взорваться выстрелами фейерверков, пеной шампанского и звоном бокалов.
В особняке Докучаева праздника никто не ждал, для Димы это был очередной неприятный повод пропустить работу и недосчитаться нескольких миллионов из-за работающего вполсилы химического комбината.
— И все-таки я не понимаю, почему мы не поехали в Китцбюэль, как собирались?! — как ей казалось, чувственно прошептала Маша, опускаясь на подлокотник возле сидящего в библиотеке с бокалом коньяка Докучаева, — Из-за этой дуры остались в Самаре, хотя сама она, наверняка, сейчас развлекается вовсю с Дорофеевым.
— Маша, прекрати! — зло бросил он в ответ и небрежным жестом махнул в ее сторону. — Ты же знаешь, сейчас мы не можем никуда ехать, Дорофеев консолидировал уже 44 процента акций, нужно принимать какое-то решение, иначе нас выкинут с собственного завода.
— Ну что, прекрати? — Маша придвинулась еще ближе и сползла ему на колени, расстегнула пару пуговиц на рубашке и прижалась в поцелуе. — Нужно забрать акции у твоей бывшей подружки и дело с концом, — она продолжала ласкать его своими алыми губами, оставляя следы кровавой помады на лице. Докучаев столкнул ее с кресла, встал и нервно заходил по кабинету:
— Между прочим, это и твоя подружка тоже! — пробормотал он. — И потом ты знаешь, мы пытались «забрать акции», — передразнил ее Дима, — Ты думаешь, это просто. Я даже знать не хочу, что предпринимал Лев Петрович, но все бесполезно! Даже эта возня в прессе не заставила ее быть поуступчивей.
— Ха, Лев Петрович, — буркнула Маша, знал бы Дима, что она сама делала, чтобы навредить Борисовской!
— Кстати я тут узнала, Катька беременна близнецами, а папаша — твой конкурент. Разве не забавно, он уже прибрал к рукам твою «невинную девочку», а скоро заберет и «Полимер». Она нашла себе славное приключение в мексиканских дебрях, недаром таскалась там почти месяц! — засмеялась Маша. — Наша хрупкая любительница платонической любви скоро превратится в дирижабль, будет нянчить дорофеевских выродков и получать дивиденды с твоих акций! Вот уж забавнее некуда! Помнишь, как ты восхищался ее точеной фигуркой и острым умом, твоей красотки больше нет — есть необъятная баба, которая все сделает, чтобы припомнить тебе то «унижение, которому ее подвергли».
Докучаев даже не заметил, как наотмашь ударил Машу, та оступилась, рухнула на кофейный столик, но вместо того, чтобы оскорбиться и уйти, только еще громче рассмеялась, сдернула с плеч алое платье, демонстрируя отлично имплантированную грудь, и протянула к нему руки:
— Давай, давай! Сделай это со мной, ты же всегда любил рвать на мне одежду и представлять, что насилуешь Борисовскую! Но только сделать с ней тоже самое никогда не решался! Но Дорофеев и тут оказался шустрее тебя!
В этот момент Дима ненавидел весь окружающий мир: Машу, Катю, собственное прошлое, но он мог утолить ненависть самым простым способом и этот способ ему предлагали. Но секса с развратной дрянью было мало, он должен получить свои акции назад и он их получит! А пока — почему бы не воспользоваться бывшей лучшей подругой своей несостоявшейся жены?!
— Зачем мы приехали сюда, объясни мне, а? — Женя Жукова маленькими глотками пила глинтвейн в уютном ресторане роскошного альпийского отела и злобно сверлила взглядом Алексея. — Какой смысл быть в итальянских Альпах, если у меня на карточке несчастная тысяча евро и ту папочка приказал не трогать без лишней надобности, я даже не могу съездить в Милан и купить пару вещей.
— Женечка, когда это у тебя обходилось парой вещей? — раскуривая сигару, рассмеялся Алексей, — И потом мы здесь, потому что шале оплатили еще, когда твой отец не был обанкротившимся банкиром и мог позволить себе 3000 за ночь, так что наслаждайся отдыхом, может, это последний твой Новый год в таком шикарном месте? — бывший юрист «Индастрила» уже почти глумился над девушкой.
