Грешная одержимость - Айви Торн
Но не искусство потрясает меня неподвижно. Это просто количество людей. Важные люди. Я узнаю лица представителей высшего общества, некоторые из которых посещают модные вечеринки в северной части штата, которые Матрона так любит устраивать в семейном поместье. Других я узнаю по различным средствам массовой информации — политиков, модельеров, светских людей. И когда я напрягаюсь, мои глаза перемещаются, чтобы наблюдать за Дани и ее реакцией на всех людей, она с энтузиазмом тянет меня за руку.
— Сюда, — настаивает она, словно не замечая толпу людей, одетых в дизайнерские костюмы и коктейльные платья.
Глаза следят за нами, и я прекрасно осознаю, как все нас видят. Дани ясно демонстрирует, что не боится, что ее увидят со мной, хотя я знаю, что ей, должно быть, это неловко после того, как она столько раз говорила, что ее семья не хочет, чтобы она общалась с Велесами.
Мое сердце колотится от смысла ее действий, от намерения, с которым она последовала за извинениями, продемонстрировав свою искренность.
— Разве ты не хочешь посмотреть на выставку? — Спрашиваю я, пока она целенаправленно ведет меня сквозь толпу, собравшуюся вокруг различных произведений искусства.
— Да, — говорит она, глядя на меня через плечо с застенчивой улыбкой. — Но есть кое-что, что я хочу показать тебе в первую очередь.
Смирившись с последним сопротивлением, я следую за Дани сквозь толпу людей, мое сердце наполняется надеждой. Я наполняюсь огромным удовлетворением, когда вижу, как люди смотрят на Дани, а затем на наши переплетенные руки, прежде чем посмотреть на мое лицо.
Ведя меня вверх по лестнице в самый конец огромной галереи, Дани ведет меня вокруг отдельно стоящей стены в широко открытую комнату.
Люди стоят и смотрят на стену, и как только мы поворачиваем за угол, я понимаю почему.
Там, увеличенное до изображения размером, должно быть, сорок на шестьдесят дюймов, находится черно-белое изображение моего лица. Кислород исчезает из комнаты, когда я вижу его впервые, и я останавливаюсь, чтобы посмотреть.
Сбоку от него находится небольшое место с коротким абзацем и именем Дани.
— Это то, о чем я тебя просила. — Объясняет она приглушенным голосом, обхватив пальцами мой локоть и приближая щеку к моей руке. — Снимок занял лучшее место на витрине, — с гордостью добавляет она.
Глядя на Дани, я не знаю, что сказать. Я потерял дар речи перед ее талантом. Потому что в этом нет никаких сомнений. Картина не похожа ни на что, что я когда-либо видел. Ей удалось запечатлеть меня лучше, чем это смог бы фотограф, работающий с профессиональной моделью.
И в моих серых глазах пылает вся моя сильная страсть к этой безумно красивой, талантливой девушке.
Обойдя меня и приблизив нас к моему изображению, Дани берет меня за обе руки. И когда она смотрит на меня, ее глаза сияют.
— То, что я чувствую к тебе, Ефрем, не похоже ни на что, что я чувствовала раньше. Я провела свою жизнь, пытаясь быть тем, чего ожидают от меня мои родители. Но потом появился ты и открыл во мне что-то, что я не могу игнорировать. Ты вдохновляешь меня жить для себя, и я хочу делать это вместе с тобой. Начиная с сейчас.
В комнате воцаряется тишина, я стою неподвижно, мое сердце колышется в груди. Это лучше, чем любое примирение, на которое я мог надеяться. И слова Дани трогают что-то глубоко внутри меня.
В восторге от Дани, я медленно подхожу к ней, пристально глядя на нее. Затем я беру ее за затылок и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее прямо на глазах у толпы посетителей галереи.
26
ДАНИ
Электричество пронзает меня, когда наши губы сталкиваются, и, отбросив осторожность, я растворяюсь в объятиях Ефрема. Так приятно снова оказаться рядом с ним. Наша связь всегда была неоспоримой, ее притяжение было магнитным, несмотря на все барьеры, которые стояли между нами. И на этот раз я полна решимости не позволить ничему помешать.
Его теплые губы касаются моих, его поцелуй страстный и в то же время целомудренный, и хотя я жажду большего, я также ценю, что он не заходит дальше прямо здесь, в галерее. Потому что, если бы он это сделал, я бы не смогла остановиться.
Раздаются аплодисменты, и Ефрем поднимает голову, заканчивая поцелуй, прижимая меня к своей груди.
— Бис! — Кто-то кричит сзади, и мы с Ефремом смеемся, а мои щеки пылают от смущения.
Не за то, что была с Ефремом, потому что, поцеловав его еще раз, я без тени сомнения знаю, что приняла правильное решение. Но я не ожидала, что смогу поделиться таким личным моментом со зрителями.
Одарив меня ослепительной улыбкой, Ефрем хватает меня за руку и уводит из комнаты, словно зная, что пора идти, хотя я не сказала ни слова. Глаза следят за нами, пока мы пробираемся сквозь толпу, я уверена, что людям интересно увидеть, с кем я. Потому что я знаю, как минимум половину людей в этой комнате. И они обязательно расскажут моим родителям, что именно произошло.
Но мне все равно. Мой план сработал, и, судя по страсти поцелуя Ефрема, он простил меня за то, что я была такой идиоткой.
Через несколько минут мы снова выходим на улицу, и мое сердце колотится в груди, когда он останавливает такси. Напряжение между нами спадает во время короткой поездки обратно в его квартиру. И хотя мне отчаянно хочется его поцеловать, я не осмеливаюсь, пока мы не окажемся там, где мне больше не придется останавливаться.
Ефрем молча расплачивается с таксистом и, взяв меня за руку, ведет в свой дом к лифту. Как только двери закрываются, он уже на мне, его пальцы ласкают мое лицо, и он наклоняется, чтобы глубоко поцеловать меня. Обняв его за шею, я отвечаю с энтузиазмом. Почти неделя без него заставила меня изголодаться по его прикосновениям.
Прижимая меня к стене лифта, Ефрем заключает меня между своими сильными руками, его язык гладит мои губы, пытаясь попробовать меня на вкус. Я отвечаю тем же, мой язык танцует навстречу его языку в похотливом переплетении.
Двери с грохотом открываются на двадцать седьмой этаж, и Ефрем не упускает ни секунды. Направляя меня, положив руки на бедра, он ведет меня назад к своей квартире, чтобы нам не пришлось прекращать поцелуи.
— Я скучала по тебе, — дышу я ему в губы, и он стонет, когда его руки крепко обхватывают меня
