Моя Мия. На осколках первой любви (СИ) - Лина Коваль
— Люблю тебя, — проговаривает Мир на выдохе.
Нежно целует моё плечо и гладит влажную кожу на спине.
— Это хорошо, — проговариваю немного отчаянно и сглатываю скопившийся ком в горле. — А как там, кстати, Милованова?..
Тело подо мной напрягается, а Мирон вдруг сжимает мою талию до хруста и медленно тянет:
— Блядь…
— Что-то не так? — уточняю. — Ты не думал, что я узнаю?..
Получается немного ядовито, но Мирон, как обычно, не обращает на это внимания. Он вообще никогда на меня не обижается и не кричит. Максимум поворчит под нос ругательства, как сейчас. В этом он похож на своего отца. Они с Юлькой вообще странно разделились. Мирон особенно с тем, как взрослеет, становится похожим на дядю Андрея — такой же сдержанный и спокойный, а Юлька — копия тетя Настя — взрывная и, к сожалению, часто попадает в неприятные ситуации.
— Не стал тебе рассказывать, чтобы не расстраивать, — произносит Мирон без малейшего чувства вины, и я усмехаюсь.
— Даже оправдываться не будешь?
Любимый мужчина заглядывает в мои глаза. Сначала на его лице мелькает досада, а затем оно на долю секунды становится другим: злым и чужим.
Словно я виновата, что только ленивый на этой неделе не скинул мне его фото, красующееся в аккаунте Миловановой.
— А тебе нужен мужик, который будет оправдываться? — спрашивает грубовато.
Закатываю раздражённо глаза.
— Ммм, — тяну, покрепче вжимаясь в сильное тело. Он всё ещё во мне и это… противоестественно — препираться в таком состоянии.
Мы что, ругаться собрались? Из-за его бывшей девушки?
Верю ли я, что он мне изменяет? Конечно, нет. Иначе зачем всё это? Если бы Громов хотел быть с Ладой, он бы не сорвался зимой в Москву, чтобы расстаться. Но оставить эту «встречу века» без внимания, я тоже не могу
— И как посидели? — спрашиваю излишне спокойно.
— Блядь, я ни с кем не сидел. Это вышло случайно.
— Ясно, — произношу тихо. — Поставь меня на пол. Пожалуйста.
Прозрачные глаза темнеют. Жаль, что на этот раз не от страсти и мне вдруг становится холодно, когда я действительно оказываюсь на полу.
— Спасибо.
Натягиваю трусы и комбинезон, поправляю топ. Украдкой наблюдаю, как Мирон приводит себя в порядок и уходит в ванную, из которой доносится шум воды.
— Есть хочу, я с аэропорта сразу сюда, — говорит он отстранённо, когда заходит в комнату обратно.
— Хорошо, — пожимаю плечами.
Мою быстро руки от краски, и мы спускаемся в столовую.
— Добрый день, — здоровается Мир с мамой и папой.
Я неловко улыбаюсь. Надеюсь, мы вели себя тихо.
— Добрый, — отвечает папа, осматривая наш внешний вид, и обращается ко мне: — Ты уверена, что разукрашиваешь только стену?
— Стену, пап, — смеюсь и отправляюсь на примыкающую к столовой кухню, чтобы раздобыть еды для человека, который встретился в московском ресторане со своей бывшей девушкой и забыл предупредить об этом меня.
— Я просто под горячую руку попал, — серьёзно произносит Мирон и я чувствую на себе короткий внимательный взгляд.
— Ну-ну, — проговаривает папа.
— А как дела у Юли? — вступает в разговор мама, которая покачивает детскую люльку, размещенную на специальной подставке.
— Уже лучше.
— Из комнаты выходит? — поворачиваюсь к родным. — Я забегала на неделе, она отказалась со мной разговаривать.
Снова испытываю волнение за эту девчонку — «оторви и выбрось». Ух и понервничали мы все на прошлой неделе.
— Нет пока, — отвечает Мирон мне, но упорно смотрит на мою маму.
Опускаю глаза.
Обиделся.
Из-за того, что не доверяю? Или на самом деле есть что скрывать?
— Бедная наша девочка, — проговаривает мама. — Если бы не Лев…
— Какой чудесный человек, — иронично отпускает Громов и наконец-то смотрит на меня.
Неловко улыбаюсь и выставляю на поднос тарелку с супом и блюдо с бутербродами и салатом.
— Смотрится красиво, — произносит Мирон примирительно, когда накрываю перед ним стол.
— Приятного аппетита.
Усаживаюсь напротив, стараюсь не обращать внимания на то, что родители пристально и с интересом за нами наблюдают.
— Вы что? Поругались? — хмурится мама.
— Не-ет, — отвечаем с Мироном в голос и внимание всех, слава богу, переключается на звук телефонного звонка.
Мир извлекает телефон из кармана, глядя на экран хмурится.
— Кто там? — спрашиваю нетерпеливо и тут же замолкаю.
Чёрт.
Он всё понял. Закусываю губу.
Мне теперь везде и всегда видится Милованова. Ничего не могу с собой поделать.
— Да, — отвечает Мирон на звонок. — Да… Хорошо. Когда?.. Туда же?.. Договорились. До вторника.
Убрав телефон, он берётся за ложку, пододвигает к себе тарелку и обращается к отцу.
— Звонил человек дяди Глеба. Наконец-то восстановили запись из клуба, — мажет взглядом по моему лицу. — Во вторник заберу. Три месяца. Я уже не надеялся, если честно.
— Не думаю, что мы увидим там что-то новое, — произносит отец и многозначительно смотрит на меня. — Мы ведь знаем, кто именно за этим стоит, но упорно не хотим верить фактам.
Пожимаю плечами.
— Если это камень в мой огород, то я ни о чём не жалею, пап.
— Давайте не начинать этот разговор, — обеспокоенно произносит мама. — Вы опять будете ругаться, а мне нельзя нервничать. Молоко пропадёт.
— Мы не ругаемся, — тепло улыбаюсь, заглядываю в люльку к Камилле. — Правда ведь, пап? Всё давно решили и все успокоились. Я не буду мстить Иве Задорожной, потому что не верю, что она на такое способна.
Папа усмехается и начинает повторять то же самое, что твердит каждый раз, когда об этом возникает разговор:
— Тебе отправляли сообщения с номера телефона, оформленного на её имя. Видео оказалось у соседа твоей подружки, который утверждает, что принесла его именно она, а наркотики…
— А наркотиков не было. То, что мы с Энж обедали в ресторане, в котором работает официанткой Ива — просто совпадение. На повторном анализе ничего не подтвердилось, — усмехаюсь. — Тебе лично сказал это врач. Я заболела после… — кошусь на Мирона, — … нашего путешествия в деревню, выпила противовирусное лекарство из аптечки Ольги Викторовны, оно же и оказалось виновником ложноположительного результата.
Такое, кстати, часто случается.
— Я всё это слышал много раз, — произносит отец, тяжело вздыхая. — Но всё равно не понимаю, ты бросила университет, потеряв при этом целый год…
— Поступлю в следующем году в другой, — легко отвечаю. — Куда мне торопиться, пап?.. Замуж меня всё равно никто пока не берёт, — отпускаю смешок.
Громов поднимает на меня изумлённый взгляд.
— Почему ты хочешь оставить безнаказанным то, как с тобой поступили? — намеренно пропускает отец шутку.
Мама в очередной раз закатывает
