Трое шведских горных мужчин - Лили Голд
Спать с ней было глупо. Но если честно, моей самой большой ошибкой было поцеловать ее.
Один поцелуй. Это все, что ей, блять, понадобилось, чтобы полностью разгадать меня.
ГЛАВА 30
ДЭЙЗИ
В следующий раз, когда я просыпаюсь, Коул крепко спит. Я трачу несколько секунд, чтобы просто насладиться им. Он всегда мрачный и напряженный, и я никогда раньше не видела его настолько умиротворенным. Его лицо спокойное, полные губы слегка приоткрыты. Все его мышцы расслаблены и мягки. Его грудь медленно поднимается и опускается под моей рукой.
Он прекрасен в таком виде.
Я хочу пить. Я медленно сажусь, стараясь не толкнуть его, и оглядываюсь в поисках одной из банок, из которых мы пили прошлой ночью. Я беру одну из них, но она пуста. Нам нужно больше снега. Я осторожно встаю, морщась от боли между ног. Это не плохая боль, не сильная. На самом деле, мне нравится такое пощипывание. Несмотря на то, что Коул крепко спит, я как будто все еще чувствую его во мне.
Мои мысли возвращаются к прошлой ночи. Я вспоминаю, как его горячие руки обхватили мою грудь, и содрогаюсь. Боже. Я практически чувствую его на своей коже. Жар разливается по моему животу, и я чувствую легкое прикосновение влаги между бедер.
Господи.
У меня нет на это времени. Нам нужна вода. И еда. И мне, наверное, стоит зажечь еще одну из этих маленьких обогревательных штуковин. Я замечаю теплую майку Коула, скомканную в углу, и надеваю ее вместе с нижним бельем и ботинками. Затем я тихо расстегиваю молнию и выхожу из палатки. Внезапный прилив холода, пробегающий по моей коже, на удивление приятен после стольких часов, проведенных в палатке.
Я подхожу ко входу в хижину, уже начиная дрожать, и наклоняюсь, чтобы зачерпнуть немного снега, который намело на полу. В моей голове всплывает воспоминание. Лежу на спине, а Илай трет снегом мои губы.
Может быть, Коул сделал бы это. За исключением того, что вместо моего рта он мог использовать тающий снег в других местах. Между моих грудей, вниз по пупку, по внутренней стороне бедер…
Я наполняю банку, фантазируя. Я так погружена в свои мысли, что мне требуется секунда, чтобы понять, что что-то изменилось. Я выхожу из хижины с широко раскрытыми глазами.
Снегопад прекратился. Все по-прежнему. Небо бледное, прозрачно-голубое, а пейзаж передо мной полностью покрыт белым слоем толщиной в несколько футов. Все живые изгороди и кусты покрыты снегом, будто кто-то взял ластик и стер половину горы. Вся сцена мягко мерцает в солнечном свете.
Это прекрасно.
— Дэйзи!
Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы на меня налетает огромный голый горец. Коул хватает меня за талию.
— С тобой все в порядке? — в бешенстве спрашивает он.
— Смотри! Снег перестал идти!
Его глаза не отрываются от моего лица.
— С тобой все в порядке? — повторяет он, его голос срывается от паники. Его руки гладят вверх и вниз по моему телу, как будто он ищет травму. — Я проснулся, а тебя просто не было рядом. Я думал, ты снова ушла.
— Прости, я просто…
— Ради всего святого, — рычит он, заключая меня в медвежьи объятия, которые отрывают меня от земли. — В последний раз, когда ты исчезла, ты чуть не умерла. Ты умрешь, если останешься в поле моего зрения?
— Извини, — говорю я с упреком. — Я просто вышла за водой. Но посмотри! Означает ли это, что мы можем вернуться домой?
Он опускает меня обратно и осматривает пейзаж, выражение его лица приобретает расчетливый вид.
— Да. Я вернусь первым, а потом остальные придут тебе на помощь. Они будут тащить тебя по снегу на санках.
Я хмурюсь.
— Нет, черт возьми. Я прекрасно могу ходить.
Он вздыхает, его плечи опускаются.
— Прекрасно. Надевай свою одежду.
Я моргаю.
— И это все? Ты даже не собираешься рычать на меня?
— В этом нет никакого смысла. Ты бы все равно последовала за мной.
Я похлопываю его по щеке.
— Оуу. Мишка. Ты действительно начинаешь узнавать меня получше.
Я умираю от желания вернуться в хижину — какая-то часть меня боится, что снова начнется снегопад, и мы останемся в ловушке еще дольше, но Коул настаивает, чтобы мы съели что-нибудь горячее перед тем, как уйдем. Проглотив банку чили и немного сублимированного кофе, мы упаковываем палатку и все снаряжение, готовясь к возвращению домой. Коул хлопочет надо мной, как наседка, следит за тем, чтобы на мне было достаточно слоев одежды, чтобы мое пальто было застегнуто должным образом и чтобы шарф был плотно затянут вокруг шеи. В конце концов, я перестаю протестовать и просто позволяю ему сделать это. Если это то, что ему нужно, чтобы чувствовать себя спокойно, я должна позволить ему.
Проходит почти сорок минут, прежде чем мы выходим из хижины. Солнце уже полностью взошло, и мне приходится щуриться из-за бликов, отражающихся от снега. Мы не слишком далеко от дома, всего в сотне метров или около того.
— Держись ко мне поближе, — приказывает Коул, хватаясь за лямку рюкзака.
Я киваю. Он в последний раз проверяет меня, а затем мы ныряем в снег. Это похоже на плавание, за ночь выпало так много снега, что он нам по пояс.
Ладно. Мне по пояс. А значит достает до бедер Коула. Он видит, как я борюсь, и его губы кривятся.
— Почему ты такая маленькая?
— Я съежилась во время стирки.
— Давай. — Он делает попытку поднять меня, и я отступаю назад.
— Нет! Твое плечо!
— Все в порядке. Я не хочу, чтобы ты замерзла.
— Я могу сделать все сама, — настаиваю я. Он снова тянется ко мне, и я свирепо смотрю на него. — Подними меня, и я надеру тебе член так сильно, что у тебя яйца вывалятся изо рта.
Вздохнув, он разворачивается и продолжает идти вперед. Я решительно следую за ним, придерживаясь тропинки, которую расчищает его большое тело. Я чувствую, как энергия утекает из меня с каждым шагом. Хижина становится все ближе и ближе, и нервы начинают скручиваться у меня в животе. Я помню лицо Рива, когда он кричал на меня. Я не должна волноваться. Я не ожидаю теплого приема.
Тем не менее, я не могу сдержать волну облегчения, которая захлестывает меня, когда я, спотыкаясь, делаю последние несколько шагов к входной
