Хорошая девочка. Версия 2.0 (СИ) - Шабанн Дора
Случайно разбужена взмахом смычка…'
Анна Островская «Скрипач»
Апрель промелькнул, не успела оглянуться.
На кафедре было тихо как в склепе: Владимир Львович и Реваз Равильевич строили коллег, я — преподавала, а студенты, внезапно, учились.
Влад забрал у меня самые трудные и неприятные группы. Поэтому работа для меня превратилась в сплошное удовольствие.
Подготовка проектов у Русика и компании вышла на финишную прямую, и в целом ребятами я была довольна. А уж как довольны были и они сами, а также их родственники и педагоги — не выразить цензурно. Бенедикт однажды вечером звонил мне и даже не ругался, как обычно, а в завершение разговора отжалел пару слов благодарности.
Как бы снег на Первомай ни выпал после такого.
Однажды, ближе к концу месяца, отчитав свои лекции, я задержалась на кафедре. Обсуждала с магистрами грядущую защиту, немножко смотрела курсовые. У Влада ещё шла пара, так что спешить мне, в принципе, было некуда. Тут-то меня и поймала группа четвёртого курса, которую за хамское и свинское поведение Влад забрал у меня первым делом.
— Маргарита Анатольевна, вы бы Ланского уняли, что ли? Жизни от него совсем не стало. Как будто нам эта «Теория газового разряда» в будущем пригодится, — начал с наезда их неформальный лидер.
Староста, прекрасно понимавший, чем вся эта затея пахнет, разумно стоял в сторонке.
Хмыкнула, оглядела наглые недовольные физиономии:
— Что вы делаете здесь с таким настроем?
Может, раньше я бы начала увещевать, уговаривать, рассказывать о необходимости и важности каждого предмета из их расписания. Предложила бы консультации, дополнительные занятия, свои конспекты.
Ну а сейчас я решила: да ну вас нафиг. Не хотите учиться — армия всегда рада отчисленным.
В связи с новой кадровой политикой, на кафедре появилось достаточно молодых энтузиастов, то есть специалистов. Вот пусть у них теперь душа и болит за подрастающее поколение.
— Претензии? Пожалуйста, подавайте жалобу в письменной форме в трех экземплярах вашему куратору в деканат.
— Так Ланской у нас куратор.
— Мои соболезнования вашей печали. Тогда выход у вас один — учите.
От выслушивания дальнейшего бреда меня отвлёк звонок. О, надо же, лучший в городе адвокат по бракоразводным делам проявился.
— Имею честь поздравить Вас, Маргарита Анатольевна. Только что Александр Михайлович подписал все бумаги. Я передаю дело дальше и предполагаю, что после майских праздников можно будет забрать свидетельство о разводе.
— Чудесная новость. Как неожиданно. Вы — волшебник!
— О, это совсем не я. Просто кое-кому прямо приспичило срочно жениться.
Хихикнула.
Влад общением с моим адвокатом остался очень доволен и даже скупо его похвалил, заметив вскользь, что тот женат и с детьми. Как будто мне это интересно или имеет какое-то принципиальное значение для получения желаемого нами результата.
— Как бы там ни было, я очень рада. Мы же с Вами договаривались, что Вашу работу я оплачу после того, как документы будут подписаны? Пожалуйста, пришлите мне реквизиты для перевода.
И денег не жалко за такое.
— Я же говорю, что кое-кому приспичило срочно жениться. Не волнуйтесь, Маргарита Анатольевна, всё уже оплачено.
— Да, сюрприз, однако, — вот ведь Владимир Львович, ничего на обеде мне не сказал, и когда чай перед его текущей лекцией пили тоже.
— После передачи дела в суд наберу Вас с подробностями.
— Спасибо, буду ждать.
Распрощались довольные друг другом, и дальше все пошло по процедуре.
Вот так, неожиданно, по соглашению сторон, мы совершили очень странный внутрисемейный обмен.
На самом деле расставались с Сашей мы достаточно просто.
Мне доставались сын и квартира, в которой вместе прожили десять лет. А Саша получал мою обитель на Обводном канале. Больше делить нам, в принципе, было нечего, потому что от машины остались «рожки да ножки», а на Сашины доходы, акции, ценные бумаги и прочее — я не претендовала. Все, что мне от него было нужно это развод.
Который таки состоялся к моему и Русиковому невероятному удовольствию.
Про то, как рад был Влад, можно рассказывать очень долго, сочинить поэму или даже снять фильм.
Сам Александр Михайлович выписался из больницы в конце апреля. И ушел-таки на своих двоих, хвала врачам.
Поскольку я решила не заморачиваться и не упорствовать, то поехал он сразу в свою новую квартиру.
Ну а нам пришлось все же воспользоваться Владовым гостеприимством.
Да, ненадолго. Всего на неделю. Потому что за майские праздники я собиралась вымыть квартиру, доставшуюся нам с сыном, и переехать туда, поближе к школе.
А еще, на период этих самых праздников у нас была запланирована обширная культурная программа.
Во-первых, Влад улетал в Новосибирск на семинар. С докладом на основе своей кандидатской.
В Новосибирск.
Радовался, как ребёнок. Я сначала даже не поняла — почему. Пока не увидела довольно ухмыляющегося Шефа, который отдал науч.руку несколько купюр.
Тотализатор они опять организовали. Все не уймутся.
Результат поездки: многочисленные восторженные и хвалебные отзывы от научной братии. И скромная новость о том, что доцент Еров в тяжелом состоянии с множественными переломами попал в больницу. А пока он там поправлял свое здоровье, в родном Университете оказался уволен.
— Никакого бизнеса, только личное, — заявил мне после возвращения улыбающийся и невероятно довольный Влад.
Во-вторых, мы с Русланом отмывали квартиру и потихонечку переезжали. Все вещи Саши были собраны, упакованы и отправлены курьером. Я даже часы фамильные в его коробки уложила. Раз уж Вера Павловна их ему дарила.
Никакой ремонт Влад нам делать не разрешил. Сказал, что он вернётся и представит нашему вниманию готовую концепцию семейных взаимоотношений с недвижимостью.
Ладно, потерпим. Помоем, почистим.
В-третьих, Руслан последний раз прогонял защиту всех своих шести проектов. Дело это было нервное, напряженное, занудное, но важное и нужное. Стоически терпели все, кто участвовал, добровольно или вынужденно. Соседи, мне кажется, сильно повысили уровень своего образования и одновременно владения обсценной лексикой.
А в-четвёртых мы таки пошли в гости к Марку Адриану.
Его родители выловили меня в ближайшей к дому «Пятерочке», куда я выскочила за молоком и парой моющих средств. Отвертеться не вышло.
В гости мы, конечно же, выбрались. Было бы забавно, если бы не.
Это ужасное неуютное состояние: «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…».
Все взрослые люди были вежливы, но насторожены. Парни — взбудоражены и блестели глазами. При этом молодежь лопала, как не в себя, и трындела без умолку.
Тяжело было.
— Красота, говорят, в глазах смотрящего, — заметил отец Марка, на мою сентенцию о собственной внешней заурядности.
Не успела я рот открыть, как влез довольно улыбающийся ослик:
— Есть авторитетное мнение, что внешняя красота не равна внутренней. Это надо учитывать. Живём-то мы всё же с человеком, а не с обёрткой.
Ещё год назад да даже месяца три я бы вновь почувствовала себя старой деревенской коровкой. А сейчас нет. То ли терапия работает, то ли Влад.
— А скажи-ка мне, моя радость, где это ты успел приобщиться к авторитетному мнению?
— Ну, мам, я тебе потом расскажу, — заюлил сын.
— Что-то последнее время много у нас на потом отложилось. Ладно, разберёмся.
— За красоту любят, когда больше не за что, — вдруг выдал Марк Адриан, складывая мне на тарелку бутерброд с красной рыбой, — а у Вас столько достоинств.
— Но все они уравновешены недостатками, поэтому сойдемся на том, что я вполне себе ничего так выросла, но не исключительная от слова совсем. Хороша, но в своем возрастном сегменте, ага?
Почтенное семейство довольно переглядывалось, а ослик ел.
Юноша же упорствовал:
— Мне все равно, что вы старше.
— А мне нет. Потому что старше — это лет на пять-восемь, ну, может, тринадцать. Но не двадцать пять. Я взрослее тебя как минимум на две жизни. Да, как мать я вполне справляюсь, но ты же настаиваешь на другом роде взаимоотношений? А иной вариант здесь — дама сердца, с лентами и балконом.
