Лжец, лжец - Т. Л. Мартин
Я бесстыдно пялилась. Я видела его без рубашки, благодаря совместной жизни и бесчисленным потным футбольным тренировкам, но я никогда не была так близко. Четкие линии его пресса двигались вверх и вниз с каждым неглубоким, неровным вдохом, и мои пальцы горели от желания прикоснуться к ним. Но сначала я расстегнула его джинсы. Затем я медленно расстегнула молнию.
Он держал руки по швам, но по моему телу побежали мурашки, когда мышцы сгибались и сокращались, его пальцы сжимались в кулаки, затем расслаблялись. Он позволял мне исследовать его, и каждое медленное сжатие его кулаков вливало в меня новую волну силы и вожделения.
В Питтс Моника говорила, что самые сексуальные мужчины — это те, кого настолько охватывало желание, что они не могли сдерживаться. Я не согласна. Истон — живое, дышащее доказательство того, что нет ничего сексуальнее, чем когда кто-то, кто сильно хотел тебя — так сильно, что все его тело сотрясалось от желания — сдерживал себя ради тебя.
Зрелище опьяняющее.
Движущее.
Мощное.
Черные боксерские трусы выглядывали из-под его джинсов, которые низко сидели и открывали острый V-образный вырез, о прикосновении к которому я только мечтала. Мои ладони стали влажными, кожа горела. Прикусив губу, я провела пальцами по восхитительному V-образному вырезу. Затем спустилась ниже, чтобы провести пальцем по темной дорожке волос, ведущей под его трусы.
Голод, жажда, нужда.
И кое-что еще. Кое-что большее.
У меня застучало в груди.
Это так громко…
Ба-бум.
Так пронзительно…
Ба-бум.
Такой обнаженный…
Ба-бум.
Давление усиливалось, приливало к задней стенке моего горла, и мои руки блуждали по его прессу, который напрягался под моими прикосновениями. Его грудь скульптурная, плечи широкие. Я прикасалась к нему везде, но все же мне нужно больше. Я обзватила обе стороны его подбородка, и яркие радужки цвета виски поглотили меня.
Эта постоянная, врожденная тяга к нему — тяга, которая когда-то начиналась как маленькая, но яркая, как пламя свечи, — разлилась по моему телу, проливая жар по каждой вене, каждому вдоху, каждому удару сердца. Интересно, мог ли такое количество эмоций убить человека. Они сочились из моих пор, покалывали каждый дюйм кожи. Я сейчас взорвалась бы от этого.
Прежде чем он успел моргнуть, я поднялась на цыпочки, мои губы прикоснулись к его губам. Неуверенное прикосновение губ, шепот поцелуя. Это неожиданно и неквалифицированно. Я не знала, что делала. Я просто знала, что мне это нужно.
Когда он не приоткрыл для меня губы, я отстранилась, чтобы увидеть выражение его лица. В его глазах вспыхнул жар, он пристально смотрел на меня.
Спустя мгновение он подошел ближе, направляя меня назад, один шаг, два шага. В тот момент, когда моя спина коснулась стены, его свободная рука обхватила мой затылок, наклоняя мою голову ближе.
— Истон…
— Я не смогу взять свои слова обратно, — он тяжело дышал напротив моего рта. — Если мы сделаем это, твой первый поцелуй всегда будет принадлежать мне. Ты уверен, что это то, чего ты хочешь?
Он говорил, что мне не нужно спрашивать у него разрешения, и все же он спрашивал меня.
Он всегда спрашивал.
— Это тяжелая ноша, — сказала я неубедительно, надеясь, что мой сарказм смягчил бы уязвимость, от которой сжимались легкие. — Ты уверен, что ты этого хочешь?
— Я хотел поцеловать тебя три года, Ева.
Мои глупые глаза загорелись, грудь заболела, и требование вышло хриплым.
— Так сделай это уже.
Его пальцы слегка прижались к моей шее. Внутри меня пульсировало тепло, а его язык скользнул по моей верхней губе. Легкий, влажный, дразнящий. Он притянул мою губу к своему рту, мягко, тепло притягивая, и у меня вырвался вздох.
Язык, губы, жар — поцелуй, но нет. Он заигрывал с гранями того, что мне нужно, и предвкушение болезненно.
— Истон…
Он словил ртом мою жалобу. В тот момент, когда его язык скользнул внутрь и встретился с моим, его сдержанность рассыпалось в прах.
Мое дыхание стало прерывистым, когда он углубил поцелуй. Несмотря на его интенсивность, его язык скользил по моему медленными, глубокими движениями. Он пробовал меня на вкус, как деликатес, редкий и изысканный. Огонь разгорелся в моей крови, просочился наружу, и я не могла перестать прикасаться к нему — к твердой линии его подбородка, которая двигалась при каждом прикосновении, к вене, пульсирующей на его шее, и к напряжению, напрягающему его пресс. Я должна была догадаться, что Истон смог бы использовать свой язык таким образом, что у меня все вибрировало бы внутри.
Что-то неясное и приятное ворвалось в мои легкие, когда мы исследовали друг друга по-новому.
Я выбрала его.
Гордость переполнила меня, давая почувствовать вкус незнакомого.
Я прижала ладони к его груди и слегка толкнула. Из его горла вырвалось хриплое рычание, и он подчинился, отступая назад, пока мы все еще соединены. Сильные руки схватили меня за талию и сжали. Он приподнял меня, чтобы наши бедра оказались на одной линии, наши тела прижаты друг к другу. Как только мы подошли к кровати, он остановился, отпустил мою талию, чтобы обхватить мое лицо, и не спеша лизал, сосал, пожирал мой рот. Его язык говорил со мной так, как я никогда не слышала, шепот слов, которые проникали глубоко в мои кости.
Достойная.
Красивая.
Мой пульс неровно бился, пульсируя под кожей, между бедер.
Опуская руки на его бедра, я толкнула его еще раз. Он сел на кровать и усадился меня к себе на колени. Я проглотила его стон, когда раздвинула ноги, чтобы оседлать его. Его пальцы запутались в моих волосах, и он притянул меня ближе. Я никогда не представляла себе, что была бы полностью одета, с более чем шестифутовым полуголым парнем, зажатым между моих бедер. Осознание вспыхнуло у меня под трусиками, поза глубоко эротична, и мое тело кричало о большем.
Мне нужно трение.
Решившись, я прервала поцелуй, чтобы стянуть его куртку со своих плеч, но он снова остановил меня.
Во мне нарастало раздражение, и я свирепо посмотрела на него. Должно быть, это не так уж и угрожающе, потому что он только хихикнул, лениво улыбаясь с одной стороны.
— Ты не хочешь, чтобы я разделась? — пожаловалась я. — Все в порядке. Я готова к большему.
Вот так улыбка исчезла. В его глазах появилась серьезность при моих словах.
— Тогда позволь мне дать тебе больше, — грубые ладони коснулись моих бедер, обжигали сквозь платье и слегка
