Цена моей нелюбви. Я тебя верну (СИ) - Вера Шторм
Нам же остается пройти через задний выход, который ведет к черной машине.
— Дарина Юсуповна, идите сюда. — Безопасник открывает мне дверь автомобиля.
Я сажусь в салон.
— Так вы мне скажете, что с ним? — торопливо выдаю я. — Не томите уже! Что случилось?! Что нам угрожает?! Жив ли Альпарслан или вы обманули меня и оставили его одного?!
— Доберемся до безопасного места и оттуда позвоним, — сухо говорит безопасник, выруливая на другую улицу.
— Мне нужно знать, все ли с ним в порядке… — Я шумно выдыхаю. — Когда я зашла в холл, то услышала звуки… Выстрелы. Что происходит? Можете сказать хотя бы это?!
Но ответ так и не поступает. Безопасник сохраняет каменное выражение лица, показывая, что больше ничего не скажет. А я, вместо того, чтобы немного успокоиться, начинаю осыпать его вопросами. Начинается истерика, мне не хватает воздуха, и я открываю окно, чтобы глубоко вдохнуть.
— Ну что же вы молчите?! — кричу я, а мы вдруг останавливаемся.
Мужчина глушит двигатель и поворачивается ко мне.
— Дарина Юсуповна, выходите.
— Зачем? — хмурюсь я. — Мы поедем к Альпарслану или вы решили наконец сказать, что происходит?
— Нет. Мы меняем машину.
Он выходит из автомобиля, а уже в следующую секунду с моей стороны открывается дверь. Прилагающим жестом он протягивает руку и указывает на подъезжающий внедорожник. Я настораживаюсь. Такая процедура уже не впервые. Однако после случившегося спокойствия нет. Теперь я отчетливо понимаю всю картину и вижу реальность сказанных Альпом слов. Нам действительно грозит опасность. И как с этим будет бороться Альп… неизвестно.
Мы меняем машину еще несколько раз, за которые я чуть с ума не схожу от нервов и предчувствия беды, не пропадающего с тех пор, как Альп остался там, за стеклянной дверью.
В ушах звенит от напряжения. Проносятся в голове звуки выстрела. Это не дает сохранять хладнокровие.
Я выхожу из автомобиля и впиваюсь взглядом в безопасника.
— Теперь-то можете сказать, где ваш начальник? — Я стискиваю пальцы.
— С ним все в порядке, Дарина Юсуповна, — кивает он, вновь садясь в салон. — Он скоро приедет. Не переживайте.
Я мотаю головой и горько усмехаюсь. Не переживать может лишь равнодушный человек, а я точно не такая. Отпустить ситуацию и плыть по течению, ожидая, когда прорвет плотину — не для меня. Догадки снедают меня изнутри. Я не могу успокоиться. Совершенно.
Однако я понимаю, что больше ничего не добьюсь, и отхожу в сторону. Как бы я ни допытывалась — он ничего не скажет. А значит, делать нечего. Придется ждать, когда приедет Альпарслан. Надеюсь, живой и невидимый…
С тяжелым грузом на сердце я захожу внутрь особняка и встречаю домработницу.
— Дарина, — кивает она. — Ты голодна? Может, приготовить что-нибудь особенное?
— Нет. — Натягиваю улыбку. — Лучше к сыну пойду. Кстати, где он?
Последнее, чего я сейчас хочу, так это есть. После случившегося, которое так и стоит перед глазами, сейчас явно кусок в горло не полезет. Тошно.
— А они с Тамилой в детской… — отвечает домработница, указывая на лестницу, ведущую наверх. — Как всегда, шумят и играются. Кажется, моя дочь без ума от Каана. Он славный ребенок.
— Это так, — киваю я. — Спасибо вам за заботу.
— Ну что ты, — усмехается она. — Это моя работа, Дарина.
Зайдя в комнату сына, натыкаюсь взглядом на Тамилу, которая читает Кану сказку. Он завороженно слушает ее, совершенно меня не замечая. Присаживаюсь на небольшой диван и тихо за ними наблюдаю. Стараюсь не привлекать лишнего внимания, но напрасно. Едва Каан видит, меня, его глаза загораются, и он тянется ко мне.
Усмехнувшись, иду к нему. Беру его на руки и нежно целую в лоб.
— Спасибо, Тамила. — Благодарно киваю. — Можешь идти отдыхать. Я с ним сама побуду.
— Если понадобится помощь — зовите, — улыбается она, а затем выходит и закрывает за собой дверь.
Когда мы остаемся вдвоем с Кааном, мне вновь становится тревожнее. Тело сковывает холод, несмотря на то, что в комнате жарко. Мысли об Альпарслане не отпускают ни на миг. Сын — живое напоминание о нем.
Я пытаюсь отвлечься. Готовлю кушать для Каана. Кормлю его. Затем начинаю с ним играть и рассказывать разные истории. Но ничего не помогает.
Я укладываю сына и сажусь на диван. Хватаюсь за голову, краем глаза поглядывая на часы. Уже поздний вечер. Однако Альпарслана так и нет.
Господи… Пусть с ним ничего не случится. Я постараюсь перешагнуть через себя. Через его поступки и слова, которыми он меня когда-то ранил. Попытаюсь смягчиться. Понять… Простить! Только пусть он будет в порядке. Пусть останется живым и здоровым. Потому что я осталась одна. Совсем одна. У меня нет родителей. Нет матери. Нет отца. Нет брата. Нет семьи. Они предатели. Только маленький Каан рядом, но и он не может излечить мою душу. Реанимировать ее.
Я могу показаться жестокой из-за того, что вычеркнула родных людей из своей жизни. Только я не била их словами. Не унижала. А сделала выводы и не собираюсь возвращаться к тому, что было. Не собираюсь жить той жизнью, что была «до». Это все в прошлом.
А ведь со мной поступили совсем иначе…
Да, отец в больнице и едва держится на препаратах, но я не смогу так легко стереть то, что он сказал тогда… полтора года назад. Как легко отказался, наговорил того, чего я не заслуживала. Что касается матери… Она всегда поддерживала Давида и никогда меня не любила. Иначе не плюнула бы на мою судьбу, зная, что я ничего плохого не сделала. Она во мне никогда не нуждалась. А теперь и она мне не нужна. Даже если она вдруг решит перейти на мою сторону и будет просить прощения… Я не смогу простить, потому что поздно… Слишком поздно для этого. Я все еще помню свои чувства в тот момент, когда со слезами просила у нее совета и помощи. К сожалению, ей было плевать на меня. Этого я простить не могу. Равнодушие к собственному ребенку — самое худшее, что может испытывать родитель. Отвернуться в трудный момент и смотреть, как частичка его души пылает в огне одиночества. Так было со мной. Но сейчас я изменилась. На мне нет розовых очков, и я четко вижу разницу между прошлым и будущим. Да, иногда люди закрываются. Так же сделал Альп. Попытался оградить меня от всех проблем, чтобы я была
