Лиловые орхидеи - Саманта Кристи
Это было последней каплей. Слезы прорывают преграду моих ресниц и текут по щекам. Прежде чем я успеваю осознать, что происходит, он заключает меня в объятия. Я ощущаю его запах и переношусь на восемь лет назад. Может, одеколон теперь и другой, но запах Гэвина никуда не делся, и мое тело реагирует на него, ни на секунду не задумываясь о том, чего может хотеть мой мозг.
Он успокаивающе гладит меня по спине, а я тихонько плачу ему в плечо.
Мы потеряли столько лет. И никогда не сможем вернуть ушедшее время. У Мэддокса никогда не будет отца, который присутствовал бы при его рождении, или на его первом дне рождения, или на выступлении в школе. Смогут ли они когда-нибудь выстроить такие отношения, которые должны быть у каждого отца и сына?
Я несколько раз икаю, и слезы наконец высыхают.
– Не могу себе даже представить, через что тебе пришлось тогда пройти, – говорит он. – Крис рассказал, что тебя совершенно сломало письмо, которое я якобы написал.
Гэвин отстраняется от меня, но не пересаживается обратно на другой конец дивана.
– Я никогда ее за это не прощу, – говорит он, и на его лице читается отвращение к женщине, которая все еще является его женой.
– Хочешь прочитать? – спрашиваю я.
– Что прочитать?
– Письмо, которое ты написал… то есть она написала, – говорю я. – Я принесла его с собой.
– Ты его сохранила?
– Да, – говорю я. – Думала, что однажды оно может мне понадобиться, чтобы доказать в суде, что ты не хотел своего собственного ребенка.
– Боже, Бэйлор, – его голос срывается, – я бы захотел его! Я бы захотел его больше всего на свете! Я и сейчас его хочу.
Я открываю сумочку, достаю конверт и протягиваю ему. Он смотрит на него, как на вещь, которая полностью разрушила наши жизни – потому что это именно так. По его сжатой челюсти проходит судорога, он медленно открывает конверт и достает из него лист бумаги.
Он читает, а я заглядываю ему через плечо и тоже пробегаю глазами по словам, которые уничтожили меня столько лет назад.
Бэйлор,
Моя подруга, которая работает в клинике, позвонила и предупредила меня, пока ты не успела разрушить мою чертову жизнь.
Ты правда думала, что я все брошу и стану заботиться о тебе и каком-то сопливом ребенке? Другие девушки уже пытались меня захомутать. Но вы все никак не поймете, что я несу ответственность перед своей семьей. И не могу ее опозорить. Пусть у нас и не самые лучшие отношения, но однажды я могу стать сыном сенатора – или даже президента, черт возьми! А значит, я не могу быть с кем-то вроде тебя. Мои друзья пытались тебя вразумить, но ты их не послушала.
В общем, погуляли, и хватит. Возьми деньги и избавься от него. А потом забудь об этом ко всем чертям и живи своей жизнью, но без меня. Возвращайся к Крису или найди себе кого-нибудь другого, мне плевать. Просто не звони мне больше.
Гэвин
Письмо выпадает у него из рук, а плечи начинают трястись. Я смотрю на него и вижу, как по его щеке скатывается слезинка.
Я вижу, насколько он потрясен. Я пытаюсь разрядить обстановку.
– Ну, разумеется, я решила, что это ты написал. Ты же постоянно тогда чертыхался.
Он смеется. Я хихикаю. Мы улыбаемся.
И вот так просто мы стали, не побоюсь этого слова… друзьями?
Глава 29
Гэвин смотрит на часы, и я повторяю его жест. Наверное, он хочет перейти к делу и обсудить, как нам лучше все устроить с Мэддоксом.
– Уже почти шесть, – говорит он. – Не хочу показаться нескромным, но нам о многом нужно поговорить. Ты останешься на ужин? Можем заказать что-нибудь в номер.
Словно по команде у меня урчит в животе, и я хихикаю.
– Не знаю, говорил ли тебе, но я просто обожаю этот звук, – говорит он.
– Звук, который означает, что я умираю от голода? – дразню я его.
Гэвин смеется:
– Нет, этот звук я ненавижу. Предлагаю поесть и тем самым от него избавиться.
– Да, давай, я только напишу Кэлли.
– Кто такая Кэлли? – спрашивает он.
– Это няня Мэддокса. Она живет с нами, – объясняю я, доставая телефон. – Она классная, настоящая подруга и моя вечная спасительница.
– А‐а‐а, женщина из бассейна в отеле, – говорит он.
Я кладу телефон и хмурюсь.
– Даже представить себе не могу, каково тебе было, когда ты увидел сына, о существовании которого даже не подозревал.
Он со вздохом кивает.
– Это просто в голове не укладывалось, – говорит он. – Это был самый жуткий миг в моей жизни – но в то же время и самый лучший. – Он пристально смотрит на меня. – Он похож на меня.
– Да. Очень.
– Тебе было из-за этого тяжело?
– Ты даже не представляешь себе насколько, – говорю я.
На его губах появляется улыбка.
– Спасибо.
– За что? – спрашиваю я.
– За то, что абсолютно честна со мной.
– Я всегда была с тобой честна, – говорю я.
– Я знаю, – кивает он, – это была одна из вещей, которые я в тебе любил.
Он просматривает меню доставки еды в номер, пребывая в полном неведении об осколках, вонзившихся мне в сердце. Я знаю, что это глупо, но мне больно оттого, что он сказал о своей любви ко мне в прошедшем времени. И я не ожидала, что эта боль будет такой сильной.
Анджи ошиблась.
Я достаю свой телефон.
Я: Я останусь на ужин. Закажите пиццу или что-нибудь такое, ладно?
Кэлли: Ой, ну неужели?
Я: Заткнись! Нам о многом нужно поговорить.
Кэлли: Ну конечно. Мы не будем тебя ждать.
Я: Очень смешно. Поцелуй его за меня перед сном, если я не успею вернуться.
Кэлли: Обязательно. И я буду очень разочарована, если ты успеешь.
Я: Пока, Кэлли.
Я убираю телефон в сумочку, а Гэвин говорит:
– Надеюсь, ты все еще любишь бургеры. Если нет, я могу позвонить и заказать тебе что-нибудь другое.
– Бургер подойдет. Спасибо.
– Так значит, ты стала знаменитой, Бэйлор. – Он кивает на мою книгу. – Ты автор целых двенадцати книг, это невероятное достижение!
– Вообще-то тринадцати, – поправляю я его. – Последняя вышла вчера.
– Ах да, – говорит он, – особый день, который я испортил. Прости. А я‐то думал, почему ты обнимаешься с парнем из UPS?
– Ты что, меня преследуешь? – шучу я. – Я смотрю,
