Семьсот километров любви - Екатерина Дибривская
– Зачем тебе это? – Глаза наполняются слезами. – Игорь, мне не нужна твоя жалость. Или чем ты там руководствуешься?
– Я руководствуюсь тем, что я единственный адекватный совершеннолетний близкий тебе человек. Я не могу позволить кому-то принимать какие бы то ни было решения касаемо тебя, твоего здоровья и твоей жизни. – Он заглядывает в мои глаза. – Ты станешь моей женой, и мы не будем больше продолжать этот бессмысленный спор. Ты должна подчиниться, Арина Сергеевна. Как всегда.
Он всегда решает за меня. Уверена, в нормальной жизни я бы возмущалась и в конечном итоге не выдержала бы напора этого самоуверенного грубоватого мужчины, который одинаково ловко справляется с управлением огромным офисом и с руководством и работами на нефтяной вышке, но сейчас, когда я сама держусь на одном честном слове, мне жизненно необходима его невозмутимая уверенность в завтрашнем дне. Мне нужны его поддержка, его сила, его мудрость, его рассудительность, его холодный расчёт. И его незыблемая, беспредельная любовь ко мне.
– Значит, – медленно выдыхаю, – ты всё-таки будешь настаивать на моём окончательном переезде к тебе? Теперь у тебя появится железный аргумент, ведь ты наверняка хочешь, чтобы я сменила фамилию?
– Даже спрашивать больше не стану, – подтверждает он со смешком. – Как только поставлю на ноги, сразу заберу тебя домой, Арина Сергеевна.
– А если не поставишь? – эгоистично спрашиваю у него.
– Значит, буду носить на руках, – скрипнув зубами, отвечает мужчина. – Разве не об этом мечтают все женщины: чтобы мужья их вечно носили на руках?
– Знаю, что ты делаешь, – вздыхаю, пряча взгляд. – Не нужно. Моё будущее давно предопределено. Тебе не нужно проходить через это. Когда я... когда всё закончится...
– Мы вместе состаримся. Ну я, конечно, чуть раньше. Мы вместе станем седыми и пожилыми, мы вместе будем нянчить внуков, – через боль говорит он мне, – только тогда всё закончится. А раньше – даже думать не смей. Не позволю!
– Я прошла все эти стадии давным-давно, ещё до встречи с тобой. – Я качаю головой. – Я злилась, кричала и плакала, я была опустошена. Я была вынуждена принимать это каждый день. Проживать остаток дней с терзающим знанием, что я не увижу свадьбу своей дочери, не увижу внуков, никогда не побываю в Париже, не проеду всю Италию на красном кабриолете, никогда не рожу твоего ребёнка, мне никогда не исполнится тридцать два, я никогда не вернусь в Питер и никогда не стану твоей женой.
– Ты такая невнимательная, Арина Сергеевна, – улыбается Игорь, но в его глазах стоят слёзы, и мне больно за нас двоих, – опять всё пропустила мимо ушей. Ты станешь моей женой прямо сейчас. А потом нам придётся немного потрудиться, ведь у нас столько планов: переезд в Петербург, свадебное путешествие по Италии на красном кабриолете, новогодняя ночь в Париже. Тебе понравится зимний Париж. Тебе понравится, что я запланировал на твой день рождения.
Он упирается головой в мой живот, сжимает мою руку и тяжело дышит.
Иногда даже очень сильному человеку нужна небольшая передышка и возможность побыть слабым. Это ни в коем случае не делает его слабым на самом деле. Это помогает ему сохранить целостность его разума. Позволяет не сойти с ума, пережить потрясение.
Ему нужна эта перезагрузка. Осмыслить происходящее и смириться с неизбежностью.
Я не тороплю мужчину. Тихо дожидаюсь момента, когда он снова поднимет на меня свой взгляд. Его глаза – покрасневшие, воспалённые, влажные – решительно смотрят в мои.
– А ещё ты родишь мне ребёнка, – глухо говорит он. – Я никогда тебя не отпущу, Арина Сергеевна. Придётся тебе с этим смириться.
Возможно, ему понадобится много времени, чтобы понять то, что я знала изначально: история нашей любви конечна и быстротечна.
– Однажды ты снова полюбишь, – тихо говорю ему, потому что должна сказать ему это, пока есть время. – Ты должен быть открыт для этих чувств. Ты должен впустить их в свою жизнь. У тебя будет всё, Игорь. Любимая женщина, семья, дети. Живи полной жизнью. За нас двоих. Слышишь? У тебя всё ещё будет...
– Мне не нужно ничего, если рядом не будет тебя, – разбивает он моё сердце. – Ты – моя любимая женщина, ты – моя семья, ты – мой дом. Моё место – рядом с тобой. Ты должна остаться здесь со мной, иначе мне придётся лечь рядом с тобой там. Мы останемся вместе любым доступным способом.
– Я не боец, Игорь. Я тебе об этом говорила. Я всегда сдаюсь...
– Ты опять забыла, – мягко улыбается он. – Я же обещал, что никогда больше не позволю тебе сдаться. Я не брошу тебя, Арин. Никогда не брошу. Никогда не отпущу.
Дверь в палату открывается, и входит медсестра.
– Всё готово, – улыбается она.
Я хочу спросить, что происходит, но не успеваю.
Игорь бережно берёт меня на руки, и я вдыхаю его запах, пряча лицо на его груди. Этот упрямый, своенравный мужчина выносит меня в длинный коридор и несёт-несёт-несёт. И я не знаю куда.
Я лишь надеюсь, что он сдержит своё обещание и больше никогда не отпустит меня.
51. Питер
В новой одноместной палате теплее, чем было в той. Здесь светлее, комфортнее, мягче койка. Здесь уютнее, если так уместно говорить про палату онкологического корпуса.
Ещё здесь имеется свой санузел. И окно, выходящее на огромный парк.
Небольшие удобства, которые можно получить за вполне посильный ценник.
– Зачем? – спрашивает Арина.
– Затем, что нашу первую брачную ночь я планирую провести с тобой наедине, – поддразниваю её.
Мне кажется, она не верит моим словам. А я отказываюсь верить её.
Мне не нравится то, что она мне говорит. В её словах совсем нет веры, не осталось надежды. А я нуждаюсь в долбанном чуде.
