Бывший - Надежда Мельникова
— Привет! — Сокращает мой муж расстояние до минимума.
Солидные бизнесмены не позволяют себе лишнего на людях, целуют своих жен в щеку или просто кладут им руку на спину, как бы обозначая принадлежность женщины. Но Тимур наклоняется, прикасаясь к моим губам своими. Я тут же плыву.
— Может домой поедем? — вылетает само собой.
— Рано, ты только приехала, — смеётся Тимур, разворачиваясь вместе со мной к гостям банкета.
Знакомит с китайцами и их приличными, сдержанными во всех смыслах женами. Вчера мой муж летал в командировку, а позавчера нужно было уехать мне. В общей сложности постель мы не делили семьдесят два часа. Это, между прочим, ужасно много.
Тимур не особенно любит выступать на публику. Поэтому приветственную речь толкает его заместитель. А мы просто стоим рядышком и внимательно слушаем. Я чувствую сильную руку на своей пояснице и готова подвывать от удовольствия только от одного этого.
— В нашем отеле происходят странные вещи, — берет слово зам. — За последние несколько недель сотрудники отеля не раз становились очевидцами событий, заставляющих кровь стынуть в жилах. В пабе отеля падали и разбивались стаканы и бутылки, причём персонал отмечает, что особенно большой популярностью у призрака пользуются бутылки с дорогим красным вином.
Гости смеются, я пытаюсь проникнуться, а горячая ладонь мужа поглаживает мою спину.
Не могу успокоить дыхание. С ним рядом всегда так.
— А иногда, — продолжает развлекать гостей подчиненный моего мужа, — внезапно открывается кран, в помещении мерцает свет, а затем освещение самопроизвольно включается и выключается. На видеозаписях можно увидеть танцующие тени.
Тимур убирает руку. Мне тут же становится холодно. Но он не уходит, становится позади меня, обжигая дыханием шею.
— Боишься призраков? — шепчет на ухо, его хрипловатый голос делает меня абсолютно беспомощной.
— С тобой — нет, — отвечаю совершенную правду, чувствуя, как ускоряется пульс.
Нельзя так сильно любить своего мужа. Нельзя от него дуреть и впадать в зависимость от каждого жадного поцелуя, но, кажется, за восемь лет врозь мы стали только жаднее друг к другу. Его рука скользит по коже моего плеча, предплечья, запястья и, достигая ладони, переплетает наши пальцы.
— Пойдём.
Вчера, перед тем, как лечь спать в разных местах, мы час болтали по телефону о всякой ерунде, о том, как без конца цапаются наши коты, как портится погода, растут акции на рынке, лишь бы только слышать голоса друг друга. Кстати, наши домашние питомцы так и не нашли общий язык. Кидаются друг на друга и дерутся. Я переехала к мужу и мой дом пока пустует. Тимур считает, что его надо снести и расширить пекарню, пристроив к ней кафе побольше. Айвазов в своем репертуаре.
Тимур подводит меня к пожилой китайской паре, я знакомлюсь, любезно улыбаясь. Затем он представляет меня еще двум восточным партнёрам. Я интересуюсь качеством перелёта и нравится ли им в нашем городе. Тимур тянет меня к столику и подает бокал, внимательно наблюдая за тем, как я прикладываюсь губами к кромке стекла и жадно пью терпкое красное вино.
— Ты хорошая жена, Татьяна? — становится серьезным Айвазов и, поднимая руку, указательным пальцем чертит линию на моей щеке.
От этого простого вопроса и не менее простого знака принадлежности низ живота вспыхивает огнем.
— Я стараюсь.
Дышу глубже.
— Покладистая и верная, не так ли?
— Конечно, верная, Тимур, как же иначе? — улыбаюсь я своему мужу, чувствуя как от его близости меня бросает то в жар, то в холод.
— У меня другая информация, — строго отрезает он, заставляя поставить бокал на стол и следовать за ним, прочь из зала.
Пугаюсь, не потому что изменяла или позволила себе что-то лишнее. Я боюсь, что кто-то оклеветал меня и наше горячее счастье будет разрушено. В коридоре никого нет, все по-прежнему трутся в банкетном зале. А Айвазов выпускает пальцы моих рук и довольно грубо тянет меня за локоть. Ведет по коридору, будто нашкодившую школьницу. Я не изменяла ему! Я даже думать не могу о других мужчинах. Хочу собственного мужа, причём круглосуточно.
Тимур выбирает нужную комнату и заталкивает меня внутрь. Здесь темно и пахнет освежителем воздуха. Оставив меня у двери, он проходит через помещение и жмет кнопку выключателя, комната наполняется тусклым желтым светом.
— Тимур, что происходит?
Айвазов резко приближается и дергает моё платье вверх, буквально сдирая с меня, оставляя бюстье, трусики, чулки и подвязки. Нервничаю, неосознанно прикрываясь руками. Эта комната странная. Здесь только два кресла и черная кушетка с велюровой обивкой. И, плюхнувшись на неё, мой муж манит меня пальцем. Что-то не так. Он чем-то озабочен. Чувствую себя открытой и как будто раненой. Я никогда не изменяла ему. Он тянется ко мне и за секунду укладывает на живот, на свои колени.
— Мне рассказали, что сегодня ты была с мужчиной.
Дергаюсь, но муж крепко держит. Что?! Я никогда бы не посмела. Да меня сейчас скорее всего стошнит на любого другого мужика.
Тимур гладит мои ягодицы, очерчивая контур черных стрингов. Я испытываю странную смесь из страха, возмущения, обиды и возбуждения.
— Мне сообщили, что ты провела четырнадцать минут и тридцать пять секунд наедине с мужчиной в своем кабинете сегодня.
— Тимур?! — вскрикиваю, пытаясь вывернуться. — Это поставщик, ему шестьдесят четыре!
— Неважно. — Оглаживает он мои бедра, а потом размахивается и шлепает по заду.
Я резко открываю рот, хватая воздух. Эта боль странная, она горячая и сладкая.
— Моя жена не должна оставаться наедине с мужчиной!
— Ты с ума сошел?! — выдыхаю я, потому что сейчас он скользит пальцами по моей промежности. — Мы обсуждали контракты.
— Так долго?! — еще один шлепок.
Закатываю глаза, кусая губы. Это сексуально. И это несправедливо. Его тяжёлые грубые шлепки, вперемешку с лаской и поглаживанием. Я изнываю от двух желаний: расцарапать ему лицо и поскакать на его члене.
Тимур не дает мне даже привстать. Шлепки начинают сыпаться один за другим. Соски скручиваются в твердые камушки, а между ног постыдно мокнет. Тимур полностью контролирует мое тело и, позволив мне встать, усаживает к себе на колени. Тянет за волосы, заставляя прогнуться и выпятить грудь, поставив руки позади себя, на его колени. Целует горло, лижет шею.
— Любишь меня, Татьяна!?
— Да!
— Скажи
