Соль на моих губах - Анна Владимировна Дубинская
Мы стоим несколько секунд. Семён прижимает меня с такой страстью, что забывается все на свете. Есть только он и только я. И между нами нет и никогда не было стен.
Как хорошо, что мы смогли довериться своим чувствам и открыться своему сердцу. И пойти за своим счастьем. Рискнуть и не прогадать.
– Я соскучился… Так хочу забрать тебя домой. Но я кое-что что пообещал тебе.
– Да, я помню, – бормочу в сладкие манящие губы.
– Поедем? Времени в обрез. Нужно выдвигаться, если хотим успеть в приемные часы, – серьезно произносит Семён.
– Да, конечно, поедем.
Мы спускаемся по ступеням, держась за руки как обычная влюбленная пара. Боковым зрением я замечаю Аллу. Она стоит с девочками из нашей группы и разговаривает с ними. Вдруг, заметив на себе мой взгляд, поворачивается к нам. Смотрит беспристрастно. Но все равно почему-то становится не по себе. Жаль, что мы повздорили.
Я с улыбкой машу ей рукой, и она отвечает тем же. Машет, но без улыбки. Вздыхаю и отворачиваюсь к Семёну.
– Как прошел день? Все нормально? – он замечает мой многозначительный вздох.
– Так себе… – честно отвечаю. – Скучала по тебе, поссорилась с Аллой, кое-что узнала… А так все как обычно. Лекции, пары. Сегодня выходной, а завтра вечерняя смена. Буду работать.
– Хм, из-за чего поругались?
Вздыхаю и Графов сильнее сжимает мою руку. И что я раньше делала без него. Так важна его поддержка прямо сейчас.
– Это долгий разговор, я хочу тебе все рассказать, но давай после больницы? Это важнее чем мои проблемы…
– Ты важна для меня. И важно как ты провела день без меня. Но если это действительно так долго, то я потерплю.
– Хорошо, тебе сегодня никуда не надо?
– Нет. Все дела на сегодня я уже сделал. Осталось последнее. Куда сейчас и едем.
Мы подходим к его автомобилю, и Семён галантно открывает передо мной пассажирскую дверь. Я забираюсь в салон и мысленно прошу про себя, чтобы все прошло хорошо. Пожалуйста, пусть их встреча пройдет по-доброму и спокойно.
Графов садится за руль и мы выезжаем.
Глава 48
Остановившись около больницы я смотрю на часы. Даша отстёгивает ремень безопасности и неожиданно облокачивается на меня, крепко обняв.
– Сёма, желаю тебе удачи… – шепчет грустно.
Я запускаю ладонь в ее волосы и ощущаю их неимоверную нежность. Прижимаюсь губами к макушке. Вдыхаю такой сладкий аромат. Дашка умеет отвлечь от проблем. Своим только присутствием успокаивает бешенные нервы, приручает сердце которое, грохочет так сильно.
– Спасибо, все будет хорошо, не волнуйся, – говорю ей.
Обнимаю и целую в губы. Даша возвращается на место, а я выхожу на улицу.
* * *В палате светло и тихо. Она лежит с закрытыми глазами и до ужасного непохожа на себя… Если бы не знал точно, что это она – решил бы что перепутал палаты.
Сильно изменилась, похудела. На голове завязан плотный белый платок, чтобы, наверное, скрыть отсутствие волос. Помню, какие они были. Светлые, слегка волнистые, отливали летним солнцем.
Худые руки лежат спокойно вдоль тела. Кожа и кости, словно и не руки вовсе.
Ничего не осталось от нее…
Белые голые стены убивают своим равнодушием. Какие-то препараты, лежащие на прикроватной тумбе напоминают о безысходности. Запах чего-то хлорированного и стерильного вонзается в легкие будто когтями острыми с одним только напоминанием – болезнь.
Не похоже, что она спит. И я рад этому. Иначе бы моя пытка стала напрасной.
Я специально делаю громкий шаг, чтобы дать понять что в палате кто-то есть.
– Аня? Проходи… И не надоело тебе таскаться сюда? – голос родной и до невозможности любимый разрезает болезненную тишину. Все внутренности выкручивает.
– Здравствуй, я сегодня не в духе. Зябко, а медсестра как всегда забыла закрыть форточку, – не с грубостью, а с какой-то грустной добротой говорить мать.
До сих пор не открывает глаза. И не знает, что это не Аня.
Я молчу. И она молчит. Пауза напрягает. И я стою истуканом, стараясь дышать ровнее.
Почувствовав, что в палате и правда свежо, прохожу к окну тяжёлыми шагами и захлопываю нахер форточку. Медсёстрам до фени все это.
– Это не Аня… – произносит настороженно мама, – тогда кто? Кто ко мне пожаловал? Леш?
Я подхожу к кровати и сажусь в самые ноги. Молчу потому что ком застрял в горле и мне тяжело. Просто смотрю на нее, стараясь предугадать ее реакцию на мое внезапное появление.
– Леша, это ты? – ее веки начинают медленно подниматься, и я думаю, что должен сказать, кто я до того, как она откроет глаза.
– Это я, мам, – с силой выталкиваю из себя слова и сжимаю кулаки.
– Сёмочка? Ты? – ее голос дрожит.
– Неужели пришел… – пытается приподняться чуть выше и принять сидячее положение.
Мне хочется сбежать, слишком сильное потрясение. Чувствую себя ещё дерьмовее чем раньше… Каким-то уродом и ублюдком.
– Как ты? – спрашиваю у нее.
– Неплохо, – наконец она открывает глаза и смотрит на меня.
Я с такой болью… с такой невыносимой болью смотрю на нее. Голубые глаза побледнели и стали как будто в два раза больше. На худом лице они смотрелись крупнее. Губы тонкие безжизненные. Но на них замерла улыбка. Тперь ее не спутать ни с кем. Это она. Моя мама…
Сижу рядом, но между нами как будто сотни километров. Такая родная. Мама… И я оставил ее в трудный момент…
Внезапно все слова, которые мне вбивали родственники, Аня, а потом и Даша выливаются на меня огненной лавой. Она как едкая
