Не провоцируй босса, опасно! - Маргарита Светлова
Вдруг слышу, как мои опять ругаются, и так громко! Мне вновь стало стыдно, ведь никто так не кричит по вечерам. Затем резко всё стихло. Успокоились. Решил подождать ещё немного, может, и правда угомонились. Вдруг слышу женский крик: «Убили!». И тут же какой-то мужчина закричал: «Наташа, вызывай полицию!». Узнал голос соседа снизу, а тётя Наташа – его жена. Побежал домой, сердце стучит, кажется, сейчас вырвется наружу, и так… больно. Заскакиваю в квартиру, прямиком в кухню, и тут же замираю в коридоре: мама лежит вся в крови… Не могу пошевелиться, дышать трудно, и перед глазами всё потемнело. В ушах стоит голос отчима: «Тюрьма! Тюрьма!». Хочу к маме подбежать, может, это кетчуп и она просто пьяная? Сейчас подойду, потрясу за плечо, и она очнётся. А может, я сплю? Сейчас проснусь – и всё как всегда. Тут слышу, как тётя Наташа тихо плачет, а отчим мычит, видимо, дядя Паша его удерживает.
– Какая же тварь! – Глухой удар, стон отчима. – Что б ты в тюряге сгнил, подонок! – Опять удар и стон.
– Как Ромке-то сказать, что его мамка мертва? – всхлипывая, причитает тётя Наташа.
Опять гул в голове, и одно слово повторяется вновь и вновь: « Мертва! Мертва!». Глаза защипало, прикрыл их, нельзя плакать. Нельзя! Стою и не могу сдвинуться с места, ноги не слушаются, хочется кричать, но не могу – в горле словно что-то застряло. Но про себя кричу: «Не верю! Это неправда! Моя мамка жива! Слышите, жива!».
– Жалко пацанёнка, – отвечает её муж. И тут я слышу: – Но для него лучше приют, чем то, как он жил!
Приют? Не-е-ет! От этого слова больно, словно в живот ударили кулаком, дыхание перехватило. Но я вновь могу двигаться. Стараюсь не шуметь, выхожу из квартиры, бегу вниз по лестнице, хотел сразу в подвал, но там замечаю чью-то фигуру. Стараюсь незамеченным добраться до зарослей кустов – там меня искать не будут, рядом помойка. Нужно немного подождать и спуститься в подвал за Угольком. Не могу его бросить, он тоже один в целом свете, как и я.
Не знаю, сколько времени прошло, сидел и ждал, когда все уедут. Начался дождь, это, наверное, ангелы оплакивают мою не родившуюся сестру и маму. А я не могу, слёз нет, чувствую только боль в груди и страх. Боюсь дышать, меня трясёт, может, от холода или страха. Но я пытаюсь не шуметь, закрыл глаза, чтобы ничего не видеть. Не могу смотреть, и не могу думать о произошедшем. Как только вспоминаю, меня начинает мутить.
Слышу, как баба Клава зовёт, но не откликаюсь. Стыдно, что заставляю переживать. Но я не хочу в тюрьму, поэтому и молчу. Ноги онемели, рук уже не чувствую. Вижу, машина большая подъехала, наверное, это из приюта приехали за мной. Прикрыл рот ладонью, чтобы приглушить стон, что непроизвольно вырвался. Оттуда выходит мужчина и направляется к подъезду бабы Клавы. Только он скрылся, я решил – пора. Только встал и тут же упал – ноги не слушались. С третьей попытки мне удалось встать, весь испачкался в грязи, но это неважно. У меня в голове только одно слово звучит: «Бежать! Бежать!».
Не помню, как добрался до подвала, потом на ощупь до коробки, где спит Уголёк. По его жалобному писку понял, что разбудил его.
– Прости, друг… – Взял маленького на руки и прижал к груди. Он попытался вырваться. Тут я понял, что весь мокрый. – Извини, дождь был.
Беру тряпку и укутываю, а он жалобно пищит. Нужно его успокоить и уже потом выбираться. Сел на пол и стал его гладить.
– Тише, всё будет хорошо, я найду нам новый дом и никогда тебя не брошу. Только успокойся, прошу.
Не знаю, сколько времени прошло, но меня опять начало трясти от холода. И тут я услышал шаги, и на стене появился луч света. Я замер и начал неистово молиться, чтобы нас не нашли. Но луч света ударил мне по глазам. Нашли! Обречённо закрыл глаза. Всё кончено! Прости, Уголёк. Прости…
– Ромка! – раздался рядом голос мужчины. Тёплые руки коснулись моего плеча. – Ну ты нас и напугал. – Открываю глаза и вижу мужчину, который как-то подходил ко мне.
– Дя-дяденька, не вы-выдавайте меня, – чуть слышно шепчу онемевшими от страха губами. – Я не хочу в тюрьму. Я ничего плохого не сделал.
Тот нахмурился.
***
Женщина была права, я нашёл мальца в подвале, мокрого и всего в грязи. Беднягу трясло от холода, губы посинели, как бы воспаление лёгких не схлопотал. Прикоснулся к нему, а у него в глазах плещется ужас из-за того, что его нашли. Но когда он сказал про тюрьму, я немного растерялся. Смотрю на него, силясь понять, с чего он про тюрьму говорит. Может, это он убил? Нет – выкинул эту бредовую идею, слишком маленький. А он прижимает грязно-бордовую тряпку к груди и с такой… мольбой во взгляде смотрит.
– Тюрьму? – как идиот, переспрашиваю.
Тот кивнул. Я снял пиджак, нужно хоть немного отогреть его.
– Ром, детей в тюрьму не сажают, – пытаюсь говорить как можно спокойнее. У него шок. – Если только в колонию, то ты и до неё не дорос. Вставай, сейчас пиджак наденем и поговорим.
И тут – мяу!
– А это кто там у тебя?
– Уголёк, – чуть слышно отвечает и ещё сильнее прижимает котёнка. – Я его не брошу. Слышите!
Мальчонок вжимается в стену, пытаясь прикрыть руками пищащее чудо.
– И не нужно. Раз взял за него ответственность, то будь добр до конца исполнить. Найдём мы ему новый дом. Вставай, а то заболеешь.
Тот с опаской на меня посмотрел, но встал.
– Я ему обещал никогда не расставаться…
– Ну, раз обещал, – накрываю его
