Татьяна Корсакова - Судьба № 5
– Кто?!
– Она…
Клим проснулся с тяжелой головой и твердой уверенностью, что медленно, но верно сходит с ума. Это уже не просто сон, это уже сериал какой-то! Какая-то загадочная «она» собирается всех куда-то отпустить. А он должен смотреть в оба, чтобы это безобразие предотвратить…
В спальне было темно, захотелось солнечного света. Клим подошел к окну и замер – на атласной ткани штор были отчетливо видны следы от когтей… Все, самое время вызывать психбригаду…
Убедить себя, что сон – это ерунда, а затяжкам на шторах наверняка найдется разумное объяснение, ему удалось только ближе к обеду, но на душе все равно было муторно, и Клим решился. Все равно работник из него сейчас никакой. Лучше потратить время с пользой, навестить Диану. «И Зинон», – шепнул внутренний голос.
На сей раз он подготовился основательнее, одними цветами не ограничился, накупил фруктов и шоколада, приобрел кипу глянцевых журналов и плюшевого кота. Кота он выбирал с особенной тщательностью. Может, девочкам в самом деле нравятся такие вот финтифлюшки.
Диане кот понравился. До такой степени, что она снова расплакалась. А рядом, как назло, не было Виталика, обладающего чудесным даром утешения. Пришлось утешать ее самому.
У него получилось. Минуте этак на пятнадцатой рыдания перешли в жалобные всхлипывания, появилась робкая надежда, что скоро слезы высохнут окончательно. И тут Клим допустил страшный промах – сказал Диане, что оплатит ее пластические операции, и рыдания возобновились. Эх, лучше бы он сказал ей про операцию сразу, как только вручил кота. Отревелась бы одним махом, не пришлось бы теперь тратить время и нервы.
– Клим… – Девочка поймала его руку, прижала к своей мокрой щеке. – Спасибо вам огромное. Вы даже не представляете, что вы для меня сделали!
Да все он прекрасно представлял. Он дал девочке надежду, только и всего. Ему мелочь, а ей – счастье.
– Ну все, Диана, успокойся, – сказал он мягко, ну точно заботливый дядюшка. – Ты пока давай поправляйся, а с операцией мы разберемся. Хочешь у нас или за границей?
– Я не знаю. – Девочка вся аж светилась от счастья. – Лучше, наверное, там, где дешевле.
– Лучше там, где лучше, – строго сказал он. – Я выясню, где лучше, обещаю. А теперь мне пора.
Он вышел из палаты почти бегом: испугался, что Диана снова начнет его благодарить, испугался собственной сентиментальности…
В палате Зинон никого не было, кроме нее самой, или ее тела, или оболочки – он не знал, как думать. Клим подошел к кровати, погладил руки-птицы, сказал шепотом:
– Привет.
Аппарат гудел, Зинон молчала.
– Что же ты мне хотела сказать? – спросил он. – На кого я должен смотреть? На Алису?
Это было странно – все равно что разговаривать с самим собой, но Клим чувствовал правильность происходящего, и некое смутное, горько-полынное чувство, терзавшее в последнее время его душу, отступало.
– Мне нужно тебе кое-что рассказать. – Он вздохнул, собираясь с духом. – Это как исповедь. Исповедуешь меня, Зинон?
Она не ответила, но он все равно понял, что она согласна.
– Я ведь виноват перед ней. Я был молодой и глупый, любил играть с судьбой в лотерею. Мне всегда нравилась цифра пять. Было в ней что-то магическое, если хочешь, даже кармическое. Это я сейчас понимаю, что нельзя так, а тогда я был дураком. Уже не помню, кто затеял тот спор. Неважно… Я сказал, что проведу ночь с пятой по счету встречной, надеялся, что судьба окажется ко мне благосклонна… А она подкинула мне Алису. – Клим усмехнулся. – Ты бы ее видела – неуклюжая, растрепанная, в дурацких очках и нелепой плиссированной юбке. Я решил, что судьба издевается, я даже обиделся. А потом оказалось, что она – особенная, просто нужно снять с нее все лишнее: очки, нелепую одежду… Просто нужно заглянуть ей в глаза. У нее необычные глаза, правда? Я хотел рассказать ей о ее необычности утром, а она не стала ждать до утра и ушла. А потом вернулась и стала меня шантажировать. Знаешь, я воспринял это как предательство. Моя судьба не должна была вести себя как продажная девка…
Аппарат зашумел чуть громче или Панкратову только показалось?..
– Вот так. – Клим задумчиво посмотрел на плясавших на мониторе солнечных зайчиков. – А сейчас я все время думаю: что, если тогда, десять лет назад, мы оба были не правы и она в самом деле моя судьба?
Вот Клим высказался, и его отпустило. Ощущение было такое, словно он только что вышел из тюрьмы после десятилетней отсидки. А ведь и требовалась самая малость! Просто быть до конца честным с самим собой.
– Спасибо тебе, Зинон. – Он погладил женщину по посеребренным сединой волосам. – И вот еще что, ты совсем не похожа на летучую мышь, ты гораздо…
Договорить он не успел, за спиной хлопнула дверь. Алиса с искаженным яростью лицом застыла на пороге. В руке она держала букет лилий. Клим некстати подумал, что лилии – это цветы для мертвых, а Зинон еще жива.
– Что ты тут делаешь?! – госпожа Волкова впилась в него мутным от гнева взглядом.
– Я пришел к Зинон, поговорить.
– Не смей! – Алиса сорвалась на крик. – Не смей к ней даже приближаться! Я запрещаю! Где медсестра?! Почему в этой чертовой палате нет медсестры?!
Он хотел сказать, что Зинон не имеет ничего против его визитов, что она сама приходит к нему в гости уже три ночи подряд, но как в таком признаться? Даже Алисе. Особенно – Алисе…
Она плотно притворила за собой дверь, сказала спокойнее:
– Завтра же я перевезу Зинон в другую клинику. Будь уверен, я освобожу ее от твоего назойливого внимания! Если понадобится, найму охрану…
…Зинон говорила, что больше не придет, что «Она» собирается ее освободить… В мозгу что-то щелкнуло. Господи, этого не может быть…
– Ты собираешься отключить аппаратуру? – спросил Клим внезапно севшим голосом. – Собираешься отпустить ее насовсем?! Думаешь, она этого хочет?
Белые лилии упали на кафельный пол. На серых плитах цветы выглядели жалко и неуместно. Захотелось побыстрее собрать их…
Алиса его опередила. Ее руки порхали над цветами и сами были похожи на белые лилии: тонкие запястья – стебли, пальцы – лепестки, белые повязки. Зрелище оказалось завораживающее, Клим усилием воли отвел взгляд. Ему нельзя поддаваться очарованию этих рук-лилий. Ему нужен трезвый ум…
Он все-таки не удержался, посмотрел. Тонкая маечка поползла вверх, обнажая поясницу. Еще чуть-чуть – и на свет божий выглянет клеймо-трилистник. Клим затаил дыхание: с трилистником его связывали особые отношения…
…Трилистника не было! На пояснице не оказалось даже намека на трилистник. Что за чертовщина?!
Алиса или клон Алисы – Клим теперь ни в чем не был уверен – собрала цветы, выпрямилась, одернула майку, сказала, чеканя каждое слово:
