Дж. Редмирски - По дороге в вечность

Испускаю вопль – совсем как маленькая девчонка, которую пообещали сводить в цирк.

– Эндрю, как это здорово!

Он опускается на диван, упираясь коленями в кофейный столик. Мне не сидится. Я вытанцовываю перед диваном, глядя на улыбающееся лицо Эндрю.

– Конечно, нам нельзя забывать и о деньгах, – напоминает он. – На банковском счету их еще более чем достаточно, но поездки за границу обойдутся недешево.

– Мне не терпится пойти работать, – говорю я, и эти слова подхлестывают мою память. – Эндрю, ты просил меня быть с тобой предельно честной насчет того, где бы я хотела жить.

– И где бы ты хотела жить? – Эндрю обнимает меня за талию.

Я задумываюсь:

– Для начала в Роли. Но только для начала. Там и мама, и Натали. Я легко получу работу в салоне красоты, где работает Натали. Вроде я понравилась начальнице, и она еще тогда предлагала мне написать заявление…

– Можешь не объяснять причины, – прерывает меня Эндрю и сажает к себе на колени.

Я только сейчас понимаю, какую чушь несла. Мне просто не хотелось, чтобы он чувствовал себя обязанным.

Эндрю улыбается и обнимает меня за талию.

– Что означает это твое «для начала»? Объясни, пожалуйста.

Это мне почему-то трудно объяснить.

Эндрю наклоняет голову и с любопытством смотрит на меня. Ямочки на его щеках едва заметны.

– Пожалуй, нам не стоит ухлопывать все деньги на дом в Роли. – Наконец я нахожу нужные слова. – Не хочу осесть там навсегда. И потом: если мы потратим деньги на дом, нам не хватит на путешествие в Европу и другие места. А подрабатывать в дороге… Сам знаешь, за такие работы платят мало. Особо не сэкономишь.

– Постой, – говорит Эндрю и кривит губы. – Надеюсь, ты не хочешь, чтобы мы жили под одной крышей с твоей мамой. Нам нужно свое жилье. Я хочу раскладывать тебя на кофейном столике, любоваться твоей упругой задницей и не выкраивать минутки, когда твоей мамы нет дома.

– Какой же ты испорченный мальчишка! – Я смеюсь и прижимаюсь к нему. – А если серьезно, я тоже не хочу жить под одной крышей с мамой.

– Смотри, что получается. Если ты не хочешь покупать дом и тебе не улыбается жизнь бок о бок с Нэнси, остается только одно: снимать жилье. Но арендная плата тоже прилично высасывает денежки.

Я в замешательстве. Я как раз собиралась поговорить с Эндрю о разумном использовании его денег… Конечно, он сразу скажет, что это наши деньги. Но вряд ли я когда-нибудь привыкну считать их нашими.

– Помнишь, ты говорил, что нам хватило бы маленького домика?

– Конечно помню.

У Эндрю вспыхивают глаза. Похоже, он уже догадывается, какие слова сейчас услышит от меня.

– Есть еще такой вариант: купить без всяких рассрочек, за полную стоимость, крошечный домик или кондоминиум. Такой, чтобы хватило нам на двоих… Дешевое, но приличное жилье. Тогда у нас останутся деньги на путешествия. Нам не придется платить за аренду – это уже громадный плюс. А коммунальные услуги мы могли бы оплачивать со своих зарплат и концертов, не трогая основной резерв.

Но почему он улыбается, как Чеширский кот?

У меня краснеет лицо. Я прижимаю ладони к его груди, изо всех сил сдерживая смех. Эндрю тоже смеется.

– Что тут смешного?

– Ничего. Я рад, что наконец-то ты поняла: мои деньги – они и твои тоже.

– Как знаешь, – бурчу я, разыгрывая обиженную.

– Детка, если начала говорить, договаривай до конца, – просит Эндрю, качая меня на коленях.

Я отвечаю не сразу:

– Когда мы достанем из шляпы свернутую бумажку и поедем в то место, какое на ней обозначено, можно попросить Натали присмотреть за домом. А еще… – тут я поднимаю палец, – когда мы наконец-то найдем благословенное местечко на теплом берегу, о котором ты мечтал, мы продадим наш домик в Роли или будем сдавать его и получать дополнительный доход. Может, даже сдадим его Натали и Блейку!

Я чувствую, как в мозгу Эндрю опять завертелись колесики. Он все так же нежно улыбается, не сводя с меня глаз.

– Похоже, ты хорошо все обдумала, – говорит он, проанализировав услышанное. – И долго ты все это обмозговывала?

А ведь он прав! Только сейчас я понимаю, что уже давно начала по кусочкам выстраивать наше будущее и планировать момент, когда устану от дорог и захочу пожить в собственном доме.

Эндрю терпеливо дожидается ответа. Взгляд у него мягкий и задумчивый. Все в нем говорит мне: что бы я ни сказала, у него это не вызовет ни малейших возражений.

– Это было, когда мы выехали из Мобила, – говорю я. – Тогда я тебе впервые рассказала о своем желании побывать в Италии, Франции и Бразилии. И еще я говорила, что нигде не хочу бросать якорь насовсем. С тех пор я постоянно думала, как мы будем строить нашу дальнейшую жизнь. – Отвожу глаза и добавляю: – Я нарушила правила и все распланировала одна.

– Иногда без планирования не обойтись. – Он наклоняется и целует меня. – Ты отлично потрудилась. У тебя получился замечательный план.

Он снова меня целует, теперь уже со всей страстью. Когда мы прекращаем целоваться, я зажимаю лицо Эндрю в ладонях:

– А здесь я хочу выйти за тебя замуж. – (Глаза Эндрю вспыхивают.) – Нельзя, чтобы твоя мама чувствовала себя обойденной. По правде говоря, это из-за нее мое желание перебраться в Роли казалось мне эгоистичным. И еще, мне было очень неловко, что мы… подвели ее с праздником «Детский душ».

– Маме понравится такое решение, – прерывает меня Эндрю, чтобы я снова не наговорила глупостей. – А мне оно очень нравится. – Он снова меня целует.

Эндрю

Глава 33

Погоды лучше нельзя и придумать. Она превосходна. Мы не строили никаких планов насчет бракосочетания, но все происходит как по нотам. Вчера я позвонил маме и пригласил приехать на пляж Галвестон-Айленда. Она прибыла вовремя, даже не догадываясь, зачем мы ее позвали.

Увидев мать, машу ей рукой. Она сразу все понимает. На ее лице появляется широчайшая улыбка, весьма заразительная.

– Надо же, сподобились, – говорит она, подходя к нам. – Даже не верится, что вы наконец-то дозрели. Я так… Я так…

У нее текут слезы. Мама смахивает их ладонью, смеясь при этом.

На Кэмрин – винтажное платье цвета слоновой кости. То самое, что мы купили на блошином рынке. Она стоит босая (так тоже было решено).

– Марна, успокойтесь, пожалуйста, – просит она мою мать.

Кэмрин тяжело видеть эти слезы.

– А кто-нибудь еще будет? – спрашивает мама.

– Нет, – с гордостью сообщаю я. – Ты у нас единственная почетная гостья.