Елена Свиридова - Мой вечный странник
— Послушай, Вика, я сейчас правда говорю нормально? Я не похожа на сумасшедшую? — спросила Лариса.
— Конечно, нет. Только немножко бледная, вот и все. Но на сумасшедшую ты совсем не похожа.
— Тогда дай мне закурить.
— Вообще-то не надо бы, — неуверенно сказала Вика.
— Ну вот, воспитывать меня взялась!
Вика протянула ей сигарету, Лариса жадно закурила.
— Значит, я не сумасшедшая, как ты думаешь? То молчала, то болтаю без умолку, с тобой, со сверчком, даже с охранником.
— Я уверена, что ты совершенно нормальная, и вообще не думай больше об этом. А что касается твоего сверчка, то, может, он и вправду есть. Только я пока не могу понять, польза от него для тебя или вред. Если все-таки вред — я его точно найду и прихлопну. Но если он вдруг окажется полезным, если он действительно что-то знает, надо будет обязательно с ним еще поговорить.
— Скажи, а преступника уже нашли?
— Милая, я ничего не знаю. Валерка приедет и все расскажет.
Через минуту дверь снова распахнулась и в комнате появился человек в черном элегантном костюме, которого Лариса не сразу узнала.
— Лариса Александровна, примите мои самые глубочайшие соболезнования, — произнес он мягким печальным голосом, подошел, почтительно поцеловал руку.
Это был Захар Эдуардович Амбросимов, строгий, сдержанный. Выглядел он, пожалуй, более молодым и менее неприятным, чем тогда, когда Лариса увидела его в ресторане в первый раз. Теперь она узнала его и посмотрела почти без всякого удивления. Она вообще уже ничему не удивлялась, только на секунду прикрыла глаза и снова открыла, чтобы удостовериться, действительно ли она видит этого человека или у нее очередная галлюцинация. Он никуда не исчез, стоял перед ней, выразительно склонив голову.
— Спасибо, — тихо отозвалась Лариса.
— Такая потеря и такая несправедливость! Уходят самые лучшие, талантливые, молодые… — Амбросимов скорбно вздохнул.
Лариса посмотрела на него, потом спросила еле слышно:
— Скажите, как… вы знаете, как это было?
— Ранение в голову. Он скончался по дороге в машине.
— Господи… — простонала Лариса.
— Я потрясен случившимся и готов предложить вам свою помощь. Можете во всем положиться на меня, — сочувственно произнес Амбросимов.
— Спасибо, — еле слышно произнесла Лариса.
Амбросимов поглядел на Вику и сказал:
— Извините, вы не могли бы оставить нас одних?
— Конечно. — Вика поднялась, быстро направилась к двери. — Я сделаю кофе. Лариса просила.
— Если нетрудно, принесите и мне, — Амбросимов говорил все тем же вежливым тоном, а взгляд его устремился на Ларису.
— Лариса, могу я называть вас так?
— Конечно, — тихо ответила она.
— Так вот, Лариса, я пришел к вам по делу. Вас это не удивляет?
— Мне трудно сейчас говорить, но я постараюсь вас выслушать. Может быть, это отвлечет меня…
— Я очень ценил Артема и отдаю должное его памяти. — Амбросимов выразительно поглядел на Ларису. — Конечно, стоило бы отложить разговор до более благоприятного момента, но дело не терпит отлагательств. Я буду краток. Речь идет о вашем фильме, который частично финансирую я. Мне бы хотелось, чтобы съемки были закончены, конечно, через какое-то время, когда вы окрепнете и снимете траур.
— Да… я бы тоже этого хотела, мы с Артемом очень хотели, чтобы фильм получился…
Амбросимов сел в кресло, положил ногу на ногу, заговорил вкрадчивым деловым тоном:
— Фильм непременно получится, в этом я абсолютно уверен. С такой актрисой, как вы, он просто не может не получиться! — Он улыбнулся одними губами.
— Я… Я не знаю… Это Артем, идея была его, — проговорила Лариса слабеющим голосом. — Все сделал он, заставил меня работать так, как я никогда не работала… — Она с трудом сдержалась, чтобы не разрыдаться. Но нет, только не при этом человеке… Он скоро уйдет, и тогда она сможет дать волю разрывавшим ее чувствам, отпустить до предела натянутые нервы.
Но он, кажется, не собирался уходить, а продолжал сидеть, вальяжно развалившись в кресле. Закурил, щелкнув массивной золотой зажигалкой. Сказал деловито:
— У меня есть некоторые соображения, которые я хотел бы обсудить с вами.
— Прямо сейчас? — спросила Лариса упавшим голосом, изумленно посмотрев на него.
— Да, именно сейчас. Это важно.
— Но… Нет, это невозможно, в другой раз, — запинаясь, проговорила она.
— Но вы же сами согласились меня выслушать, Лариса. — Амбросимов усмехнулся. — Понимаю ваше состояние и не стану вас долго задерживать. Но речь идет о больших деньгах, это не терпит отсрочки. Я слишком много вложил в этот проект и не намерен терять свои деньги. Более того, я не занимаюсь благотворительностью и рассчитываю получить на этом определенную прибыль. Надеюсь, это понятно?
— Но я не в состоянии сейчас обсуждать это! Как же можно в такой момент говорить о деньгах! — голос Ларисы срывался на плач.
— О деньгах можно говорить всегда. — Амбросимов усмехнулся. — Потому что именно они определяют истинное положение вещей.
— Боже, какой цинизм! — вырвалось у Ларисы.
— Думаю, не больше, чем ваш, — снова усмехнулся Амбросимов. — Мне многое о вас известно.
Лариса почувствовала, как ее заливает холодный пот. Снова застучало в висках. Побледнев, она спросила:
— Что вы имеете в виду?
Амбросимов поглядел ей прямо в глаза и произнес жестко:
— Вам не нравится говорить о деньгах, но вы охотно ими пользуетесь. По-моему, мы стоим друг друга.
Лариса молчала. Этот человек загонял ее в угол. Ей становилось все страшнее от его пронзительного взгляда, от его ироничного, даже издевательского тона. Не в силах выносить это дальше, она спросила напрямик:
— Что вы от меня хотите, Захар Эдуардович?
— Не так уж много, — улыбнулся Амбросимов. — Во-первых, вы возобновите съемки сразу после похорон.
— О Боже… — простонала Лариса. — Вы должны понять, это невозможно, я совершенно не в состоянии!
— Это возможно, — спокойно сказал он. — А во-вторых, работу над фильмом продолжит другой режиссер, а этот ваш Астахов будет отстранен от дальнейшей творческой и прочей деятельности.
Лариса вздрогнула, как от удара. Неужели он знает об их отношениях? Нет, это нелепо, этого не может быть! И она переспросила срывающимся голосом:
— Кто? Астахов? Какой Астахов? Почему? О чем вы?
— Браво, Лариса! Какой спектакль! — Амбросимов выразительно хлопнул в ладоши. — Нет, вы все-таки превосходная актриса. Хотя сейчас вы слишком переигрываете. Конечно, траур и скорбь вам к лицу, но не стоит, я думаю, так преувеличивать ваши страдания передо мной.
