Файона Гибсон - Одиночество вдвоем
Инстинктивно он догадывался, что нам надо делать. Я обошла вокруг камина в гостиной, мучительно вспоминая советы Рональда во время нашего похода с палаткой, когда он выкрикивал мне указания, как следует использовать газеты для растопки костра. (Что ты пытаешься сделать? Зажарить пирожок?)
Когда Бен увидел, что его мать склонилась над каминной решеткой, он быстро пополз к передней двери и стал колотить по ней кулаком, требуя, чтобы его выпустили.
Он был прав: камин может подождать. Может быть, мы замерзнем, и нас обнаружат, как мамонтов, оказавшихся пленниками льда, но без растопки ничего особенного не произойдет в «огнедышащем» камине. Голодный взгляд Бена говорит, что нам срочно надо отправиться в супермаркет. Мы не можем вечно сидеть на бананах, застарелых сигарообразных булочках и на молоке в картонных упаковках.
Пока мы едем в Шатийон, я разговариваю с ним, как со взрослым. Спрашиваю: «Стоит ли нам купить настоящую карту вместо дедушкиной салфетки?» Мне казалось, что Бену пришлась по душе эта мысль (а у кого еще можно спросить?). При явном отсутствии супруга или детской группы поддержки Бен — единственный, кто у меня есть.
В супермаркете он привычно сидел в тележке и задумчиво смотрел по сторонам. Холодильные шкафы лениво стрекотали, пока я рыскала по проходам в поисках экологически чистых продуктов. Как только я обнаруживала их, у меня возникала неуверенность, стоит ли брать что-то с нарисованным лимоном, обозначающим длительное хранение, или остановиться на обычном питании.
Выбор слишком трудный, и мы покинули магазин со свежим молоком, сыром, упаковкой бисквитов и детским питанием — полосками лососины розоватого и светло-коричневого цвета с овощами, — сахаром и солью в баночке. Вернувшись домой, мы быстро и по-мессиански сытно поели, чтобы согреться. Бен сидел, развалившись у меня на коленях: его подгузники были переполнены, а на вымазанном лососиной лице сияла улыбка.
Пока мы изучали деревню или то, что представляет собой эта местность, мне пришла в голову мысль, что мы существуем анонимно. Ее жители, кажется, перебрались куда-то еще — на острова Вест-Индии или, возможно, в кино, что я должна проверить. Иногда доходили звуки надеваемого пальто, стук закрываемой дверцы машины или в окне мелькало темное пятно лица. Только в одном магазине, как оказалось, булочной, мы близко увидели человека: женщину с завитыми волосами и глубокими складками, шедшими от носа ко рту, которая посмотрела на меня, словно я собиралась проделывать дырки в ее булках.
Каждый второй день мы взяли за правило ездить по Шатийону. Таким образом, мы устанавливали свой стиль жизни, избегая встреч с суровой булочницей, и ограничивали шансы заводить с кем-либо знакомство. Я не стремилась заводить нового хорошего друга ли просто друга по переписке. Наши дни с Беном медленно текли. Он съедал что-нибудь вкусное на обед и засыпал, а мой голос из-за редкого пользования становился каким-то хриплым.
— Нина, мы так обеспокоены… От тебя никаких известий… Думаем о тебе… — Затем встрял голос взрослого мужчины, возможно, Мэтью, и Бет раздраженно крикнула: — Я у телефона, зачем так громко кричать. Оставляю сообщение Нине.
Голос Джонатана звучал глухо, словно он говорил из мусорного ящика: «Звоню, чтобы узнать, как ты там. Скажи мне, если тебе что-то нужно. Сразу, хорошо?»
Зная, что он на работе, я позвонила на квартиру и постаралась говорить не слишком мрачным голосом, чтобы зря его не волновать, но и не очень веселым.
— У нас все отлично. Бен старается встать на ноги. Он почти стоит и… — В горле встал ком, и мне пришлось отключить телефон. Бен открыл один глаз, как будто хотел проверить, откуда исходил приглушенный шум, и затем снова спокойно задремал.
Дом стал таким привычным, что я научилась использовать его разные комнаты в разные периоды дня. Во второй половине дня, когда Бен просыпался, я возвращала его к действительности в маленькой спальне. Она мрачновата, а покатый потолок опускается на тебя, но зато в ней не так прохладно, как в остальном доме. «Весной и летом сюда приезжает много посетителей», говорится в путеводителе «Прогулка по Восточной Франции», который я стянула с парома. «Зима может быть живописной, но очень холодной». Так что мы сидим в маленькой комнате, время от времени исследуя темное пространство за кухней, где укрылся котел. На полу валяются горелые спички. Я позвонила папе в надежде, что он прольет свет на ситуацию с горячей водой.
— У нас никогда не было с этим проблем, — произнес он весело.
Я снова попробовала следовать его указаниям и найти красную кнопку, которую надо нажимать в течение тридцати секунд, пока не загорится маленькая контрольная лампочка. Но красной кнопки нигде не было, следовательно, красная лампочка не загоралась и горячая вода не появлялась.
Вечером я закутывала Бена в свое пальто. Мы садились как можно ближе к камину, стараясь избегать пламени, которое неуверенно горело, зажженное с помощью семи растопок и груды бумаги от пончиков. Два длинных и тонких деревянных стула, положенных на бок, мешали Бену исследовать пламя.
Чайник стоял с кипяченой водой для того, чтобы подогревать молоко Бена и стирать одежду, которую я вешала на стулья у камина. Мы пропахли запахом гари. Это было не совсем как в журнале «Ин Хаус», хотя Элайза могла бы сказать, что у этого дома есть несколько захудалый, но элегантный шарм.
Голова Бена пахнет тестом. Под его ногтями — грязь, которую никогда не выведешь. Интересно, что бы сказала Ловли, если бы мы пришли на пробу. «Профессиональная мать уделяет большое внимание внешнему виду своего ребенка. И своему собственному».
Меня утешает мысль, что нас здесь никто не знает.
Однако на нас все же обратили внимание. Все началось с кивка, мимолетной одобрительной улыбки, хотя все замкнуты и избегают слов. Мне пришлось потратиться на зимний комбинезон для Бена. Его румяное лицо выглядывало сердито из стеганого капюшона.
На эту женщину нельзя было не обратить внимания, потому что на ней были не теплые зимние вещи, а костюм кремового цвета с набивными бирюзовыми морскими лошадками. Она оживленно болтала, изредка поправляя словно высеченные каштановые кудри. На ее спутнице был коричневый ворсистый свитер, напоминавший попону. Женщина постарше помахала рукой. Оказавшись рядом с ней, я узнала ее лицо: это она показала нам дорогу к дому.
— Ну как, нашли дом? — весело спросила она.
— Да, спасибо.
Она посмотрела на Бена и прикоснулась к едва выглядывавшей из комбинезона щеке.
— То место не очень подходит для ребенка?
