Джилли Купер - Наездники
– Любой другой на его месте выглядел бы чокнутым гомиком, – подумал Билли, – особенно надев аметистовую рубашку и такого же цвета галстук. – Но таковы были мужественность Руперта, глубокая синева его глаз и поджарое широкоплечее тело, что результат оказался сногсшибательным.
Все девушки на приеме буквально стояли в очередь, чтобы предложить ему копченой семги со спаржей или долить в бокал шампанского.
– Они все убеждены, что я американский теннисист, – про говорил он, пробившись сквозь толпу к Билли. – Мне уже три раза говорили комплименты по поводу моего бэк-хенда и подачи Но единственно, чего я хочу здесь, – сказал он, понижая голос, – так это обслужить Фенеллу Максвелл.
– О, прекрати, ради бога, – возмущенно воскликнул Билли.
– Она сама хочет, – вкрадчиво произнес Руперт. – Прошлой ночью она была как кобыла в период течки. Кроме того, я должен выравнять счет с Одноногим Девственником.
– Бедняга и так лежит в больнице с раздробленной ногой. Тебе мало?
– Вильям, он дважды пытался убить меня, один раз с ножом, а второй – с Макулаем. И я намерен отыграться.
Он бросил взгляд через зал, где Фен разговаривала с министром культуры Италии, который был раза в три старше ее. Она выглядела бледной и уставшей.
– Посмотри, как за ней волочится этот омерзительный итальяшка. Сейчас я заставлю ее ревновать: пойду потреплюсь вон с теми двумя девицами, и получу ее на тарелочке.
– Твоя самонадеянность не имеет границ. Боже, как бы мне хотелось выпить.
– У этих двух, похоже, дома может кое-что быть. Пошли.
Девушки были определенно хорошенькими: одна – блондинка, вторая – рыжеволосая.
– Вы, наверно, теннисисты, – хихикнула рыжеволосая. – Выглядите такими сильными.
– Нет, – проговорил Руперт, не улыбаясь.
– А чем же вы тогда занимаетесь?
– Я скачу на лошадях. – Затем после паузы добавил: – И очень успешно.
Разговор перешел на семейное положение.
– Билли в разводе и абсолютно доступен. А я женат и тоже доступен.
– А ваша жена не возражает?
– Нет.
– Она сама себе зарабатывает на жизнь?
– Нет, а также не курит, не пьет и не трахается.
Девушки громко рассмеялись. Билли отвернулся. На улице уже опустились сумерки. В густой траве, облокотившись на чернеющий тис, полулежала каменная нимфа, одетая в одежды с обнаженными плечами. Вокруг двух апельсиновых деревьев в кадках вились светлячки. По сере-зеленым ступеням между берегов из бледно-сиреневой герани медленно струилась вода из фонтана.
– Невыносимо тут, – подумал он и принялся обдумывать идею пригласить Фен пойти с ним куда-нибудь поужинать. Она выглядела не очень радостной, особенно сейчас, когда стало ясно, что блондинка собирается уходить с Рупертом. Со слов блондинки, она и ее подружка работают секретаршами в посольстве, и им нравится жизнь в Риме.
Рыжеволосая подруга присоединилась к Билли у окна.
– Сожалею о вашем браке, – проговорила она. – Я сама в разводе. Кто не прошел через это, тот не понимает, как это ужасно.
Билли ошибочно принял наполнившие ее глаза слезы жалости к себе за проявление сочувствия к его собственному положению.
– Когда вы разошлись? – спросил он.
– Шесть месяцев назад, – ответила она и отошла.
Пятнадцать минут спустя их прервал Дриффилд, выглядевший как грозовая туча.
– Теперь я хромой, – с отвращением проговорил он. – Лошадь не может стать на ногу. Только что смотрел ветеринар; думает, что воспаление. – Он схватил бокал с шампанским с проносимого мимо подноса. – Где Мелиз?
– Пошел в оперу.
– Чертов гомик.
– Бог мой, – воскликнула Гризелла, присоединяясь к ним. – Это значит, что придется прыгать Фен. Этого нам только не хватало.
– Сегодня днем она прыгала чертовски здорово, – оборвал ее Дриффилд.
– Пожалуй, пойду и предупрежу ее, – сказал Билли. Но глянув через зал, он увидел, что она исчезла. Он попытался отыскать ее в других комнатах, расталкивая при этом возмущенную толпу, затем, услышав смех за розовым кустом, выскочил в сад.
– Мать твою, проваливай, – проговорил голос, когда он выглянул из-за куста. Двое элегантно одетых молодых мужчин стояли и обнимали друг друга.
Плаща Фен не было в гардеробе. Да, сказал один из прислуги, девушка в розовом платье и в розовых туфлях только что ушла с министром культуры. Он подумал, что это его дочь.
– Нет, не дочь, – мрачно ответил Билли.
– Счастливчик.
Билли вернулся к Руперту и рассказал о случившемся. Руперт, который к этому времени выпил бутылки полторы шампанского, пожал плечами. – Ну и ладно. С ним у нее ничего плохого не случится. Его время уже прошло. Как бы то ни было, а вот эти, – он дернул головой в направлении двух секретарш, – выглядят вполне сговорчивыми. Сейчас мы пойдем с ними поужинаем, а потом поедем к ним на квартиру.
– Я не хочу, – запротестовал Билли. – Я должен найти Фен.
– Да она рано вернется в отель. Она же слышала наставления Мелиза. Только сегодня утром каялась, как не знаю кто.
За ужином девушки становились все глупее и глупее, а отчаянье Билли все глубже. Уже в квартире он зашел в ванную опорожнить свой мочевой пузырь. Рассыпанный порошок талька, хаос косметики, разбросанные по ванной трусики и колготки, какое-то засыхающее вьющееся растение и наполовину выпитый джин с тоником мучительно напомнили о Джейн. Ему страшно захотелось вернуться в отель. Рыженькая была миловидной, но было так же очевидно, что она предпочла бы оказаться в постели с Рупертом. – Ваш друг еще тот, да?
На стенах ее комнаты висели плакаты с фотографиями Роберта Редфорда и Сильвестра Сталлоне. Кровать оказалась очень узкой.
– Обычно я не делаю этого в первую ночь, – проговорила она, выскальзывая из своего бледно-желтого платья с разрезом с пренебрежением к шелку. Обнаженным ее тело не выглядело таким хорошим: груди обвисали, как полупустые мешки с фасолью.
– Мне ужасно жаль, – извинялся позднее Билли, глядя на свой вялый безжизненный член.
– Ты находишь меня непривлекательной? – обиженно спросила девушка.
– Наоборот, ты так прекрасна, что произвела на меня огромное впечатление, – солгал Билли. – А, кроме того, у меня завтра серьезные соревнования, что никогда не помогает в подобных случаях.
Руками и языком он доставил ей удовольствие, но отвергнутая мужем она нуждалась в подтверждении, что мужчины по-прежнему находят ее неотразимой. Билли почувствовал ее состояние, несмотря на ее заверения, что она «все понимает», и представил, как завтра по посольству пойдет шепоток.
– Моя дорогая, у него совершенно не встает. Не удивительно, что от него ушла жена.
