Татьяна Веденская - Вся правда

– Зачем тебе это? Он ведь подумает, что ты пришла, чтобы снова навязываться!

– Ну и пусть думает, что хочет. Зато я узнаю ответы на вопросы, которые мучают меня уже столько времени.

– Ты всегда была сумасшедшей. Иди, только потом не жалуйся. – Обиженно замолчал мой внутренний голос. Я освободила поезд, подгоняемая недовольным взглядом дежурной по станции. Ей надо было работать, отправлять поезд, а я нарушала ее график. Шаг, еще шаг. В знакомую сторону по тысячу раз хоженому маршруту. На все тот же троллейбус, все к тому же дому. К той же двери. Может, его не окажется дома. Как было бы просто. Я постояла бы, послушала, как переливается за дверью музыка его мелодичного звонка, развернулась, проехала бы всего одну станцию и… Что и? В объятия к Мишке. Или куда?

– Привет…

– Привет…Черт, ты что ль?

– Я.

– Алиска? Детка? Какими судьбами? Решила меня навестить?

– Вроде того. – Кивнула я и судорожно сглотнула. Он был дома. Он распахнул дверь, такой же, как и раньше. Растрепанный, перемазанный краской. В джинсах. Немножко больше морщин. Более желтый цвет лица. Наверное, много курил.

– Проходи, что же ты тут стоишь? – он гостеприимно провел меня внутрь. И даже там ничего не изменилось.

– Надо же, все по-прежнему.

– А чему меняться? Прошло-то времени всего ничего.

– Ну как сказать, – протянула я. С моей точки зрения, прошла чуть ли не вечность. Однако, действительно, у него может быть другой отсчет. Всего в нескольких выставках, например.

– Будешь чай?

– Нет.

– А кофе?

– Спасибо ничего не надо.

– Ну, рассказывай, – он смотрел на меня с интересом, словно бы и действительно не было ничего «такого» между нами. Не было той записки, не было его бегства. Просто зашла в гости старая знакомая. Сейчас расскажет, как съездила в отпуск.

– Я нормально. А ты как?

– Да все также. Слушай, ты прекрасно выглядишь. Повзрослела. Одна?

– Нет.

– Понятно, – нахмурился он и закурил.

– Что тебе понятно?

– Хочешь выпить? – он достал из серванта бутылку какого-то дорогого пойла и выжидающе посмотрел на меня.

– Наливай, – кивнула я. Мы выпили. Молча, в крайнем случае, покрякивая, что, мол, хорошо пошла, выпили еще. И еще. Пока, наконец, я не смогла выдавить из себя то, зачем пришла.

– Скажи, Артем, ты меня любил?

– Да, детка. Ты, наверное, не поверишь, но я тебя любил, – кивнул он и умиленно посмотрел на мои коленки.

– Я не имею в виду твои эротические фантазии. Ты считал меня интересной? Я казалась тебе личностью?

– Э…Как странно ты себя ведешь, – растерялся он.

– Ничего. В моей жизни вообще много странного. Пожалуйста, ответь. Я ведь не за тем пришла, чтобы выставить тебе счет. Мне просто нужно знать.

– Я смотрел на тебя, как на прекрасную картину. Настоящее творение божье. Молодость, неопытность. Я не знаю, как тебе объяснить. Ни один мужчина от такого не откажется.

– Я понимаю. Но ты не считал меня прилипчивой дурочкой? Маленькой распущенной дрянью?

– Ну что ты…Я никогда такого и в мыслях не держал, – замахал руками Артем.

– Тогда зачем была эта записка? Ты не мог со мною просто поговорить? Почему ты со мной так подло поступил? – от моего вопроса он весь скукожился и сжался. Верно пишут журналисты, не любят мужики, наотрез не любят выглядеть подлецами.

– Ну я… Подумал, что так нам будет легче.

– Тебе будет легче, ты хотел сказать.

– Э…

– Потому что мне не было легче. Мне было намного хуже. Если бы ты тогда нашел в себе мужество сказать мне в лицо, что не любишь – я бы пережила.

– Но ты и так не померла, как я вижу. – Перешел он в оборону. Господи, на что это похоже?! Мы ругаемся, как старые болваны.

– Верно. Но только я знаю, какой ценой. Неважно, проехали. Мне все эти годы казалось, что я была тебе противна.

– Нет, ну что ты.

– Ты написал эту чертову записку, потому что я напилась?

– Не совсем.

– Не совсем? А как? Частично?

– В любом случае, я не мог с тобой оставаться. Но это не связано с тобой. Просто у меня тогда был сложный период. Я тебе потом, кстати, звонил. Тебя не было.

– Много звонил? – впилась в него я.

– Ну…

– Сколько раз?

– Не помню, – отвел он взгляд, а я поняла – врет. Ни черта он не звонил.

– Налей мне еще. – Оказалось, что коньяк чем-то похож на героин. Тоже, хорошо, не больно и нет никакого буйного опьянения.

– Алиса, прости. Если б ты знала, как я себя потом винил за это. Между прочим, я до сих пор считаю, что лучше тебя мне никто не подходит.

– Да что ты? – ощетинилась я. Проклятый Дон Жуан, по определению не пропустит ни одной юбки. Как, интересно, я раньше этого не понимала? Ничего не видела.

– Да. И может, у нас еще есть шанс. Мы уже взрослые люди и не наделаем больше таких глупых ошибок.

– Это ты прав. Не наделаем. Слушай, я вот только сейчас подумала, первый раз в жизни. А ты-то мне подходишь?

– Не понял? – Артем смотрел на меня своими голубыми глазами, но я не видела в нем больше того недостижимого принца. Сквозь него пролез старый ловелас, не очень удачливый художник, холостяк. Трусливый и предсказуемый, как все, хотя и не лишенный обаяния Артем Быстров. Всего-то.

– Я не люблю тебя. Вот забавно!

– Ты говоришь это так, словно только что открыла Америку.

– А ты походишь на взъерошенного попугайчика, – расхохоталась я. – Да не обижайся, я не хочу задеть твои чувства. Просто почему-то всю жизнь я только и думала, подойду ли я. Тебе, родителям, театру, Потапову, наконец. И я так старалась стать для всех вас той единственной, без которой никак не обойтись, что как-то не задумывалась, как сама к вам отношусь. Вот ты, например. Ты же мне совершенно очевидно не подходишь.

– Почему? – оскорбился он.

– Ну как. Я мечтаю видеть рядом с собой успешного сильного мужчину, а ты не смог даже достойно расстаться с женщиной. Сбежал. Ты трус. Ты не очень хороший любовник.

– В каком…

– Нет, я не про член. Но ведь ты никогда не думал обо мне. Трахал и отправлял домой на троллейбусе. Что, кстати, еще говорит о том, что ты скуп. Совсем не мой идеал. С тобой скучно, так как ты разбираешься только в живописи. Если бы мы, не дай Бог, поженились, мне пришлось бы стать твоей тенью. Жить твоими картинами, в то время как ты бы наставлял мне рога, клеясь к каждой юбке. И я потратила бы жизнь, гоняясь за тобой с супом и котлетами. Растила бы не нужных тебе детей и боялась бы, что в один прекрасный день ты все-таки сделаешь то же самое. Не исчезнешь, оставив мне записку.

– Слушай, а ты стала совсем другой, – удивился Артем.

– Слава Богу, – обрадовалась я. – Если это заметно невооруженным глазом, значит есть надежда.