Наталия Шитова - Притворщики

— Откуда?

— Дядька мой несколько месяцев тому назад эти ключи у меня в комнатухе оставил. У него с Крымовой что-то там было когда-то. Искал он потом эти ключи. А я не признался, что подобрал их…

— Почему?

— Не знаю, — буркнул Смирнов.

— Зачем они тебе понадобились? Ты тогда Полину Крымову и знать-то не мог.

— Зато я дядьку своего хорошо узнал, — прошипел парнишка. — Просто назло ему и не отдал ключи.

— Ладно, дальше что?

— Дальше пришел я к Крымовой. Ее дома не было, я квартиру сам открыл, вошел, думал, вдруг найду сумку, заберу флэшку и уйду. А тут она приехала…

Валерий напрягся. Парень вскинул голову, взглянул ему в глаза и чуть ли не по слогам произнес:

— Я не хотел ничего такого. Я просто испугался. Очень испугался. У меня одна мысль была — выскочить из квартиры так, чтобы она меня не узнала… Ну, я и выскочил. Мне очень жаль, что она так серьезно пострадала.

Валерий тяжело вздохнул:

— Что ты собирался сделать с файлами? Продать? Кому?

Смирнов сгорбился и звучно шмыгнул носом.

Валерий слез со стола и прошелся туда-сюда.

— Я, конечно, пытки применять к тебе не буду. Мне к тебе прикасаться даже противно. Но если ты не скажешь правду, я обещаю тебе самые плачевные последствия.

Парень поежился. С некоторой опаской косясь на Валерия, он пробормотал:

— Мне все равно было, «Толмач», не «Толмач». Я хотел взять любую программу, потеря которой будет дорого стоить «Гепарду».

Валерий прижал ладонь к щеке. Предательская судорога. Теперь все чаще и чаще. Совсем нервы сдали. Не хватало еще приступа. Успеть бы позвать Николая, если что. А то свалишься тут, на глазах этого хлипкого наглеца.

Валерий снова присел на край стола перед парнем.

— Да уж, потеря «Толмача» обошлась бы мне дорого. Это ты верно рассчитал, господин юный ворюга. Или это был не твой расчет, а заказчика?

— Какого еще заказчика?

— Слушай, парень, «Толмач» — это тебе не вагон повидла. Такие вещи впрок не крадут. Такое воруют под заказ. Или по особой личной причине.

— Мой дядька — он в концерне Гарона работает — говорил, что его хозяин готов хорошо заплатить.

Валерий едва не расхохотался. Ну, Гарон, до чего докатился. Использовать амбиции сопливых мальчишек, толкая их на банальное воровство…

— Но я не поэтому! — Смирнов отчаянно вскинул голову. — Я бы им не продал «Толмача»!.

— Это ты следователю расскажешь, — раздраженно огрызнулся Валерий. — Удивляюсь только, зачем ты признался? Ты же был у Рубина вне подозрений.

— У Рубина — да. Но Власов сказал, что задушит меня своими руками, если я не приду и все вам не расскажу.

— Власов? Как же он тебя вычислил?

— А вот так, — угрюмо бросил Смирнов и тяжело вздохнул.

— И ты помчался ко мне с повинной, потому что так перепугался угроз моего водителя? — с сомнением уточнил Валерий.

— Не поэтому, — парень снова вскинул голову. Теперь он сильно побледнел.

— А в чем тогда дело?

Смирнов нервно почесал лоб, потом по-детски спрятал под себя ладони, поерзал, заелозил ногами.

— Я подумал, что будет лучше, если вы все узнаете… — сказал он тоскливо. — Я сначала хотел, чтобы вы все потеряли. Чтобы остались ни с чем… Потом я понял, что не могу это сделать…

— Прости, что сделать? — Валерий наклонился, чтобы расслышать невнятное бормотание.

— Разорить вас.

— Что-то много вас нынче, желающих меня разорить, — грустно вздохнул Валерий. — А тебе я чем насолил?

Смирнов полез в задний карман и вынул паспорт, из которого торчали еще какие-то листочки. Он молча протянул документы Валерию.

— Что это?

— Посмотрите, — сказал Смирнов. — Поймете.

— Может, сам скажешь?

— Когда мне было пять лет, меня усыновил отчим, и я стал Иваном Алексеевичем Смирновым. А по свидетельству о рождении я — Иван Валерьевич Казьмин.

— Полинка, Полинка, ну как же ты так?! — Вера удрученно вздохнула. — Ведь все так хорошо начиналось…

— Да что же хорошего, Вера? — отмахнулась Полина.

— Ну, здравствуй! Интригующая встреча, новая интересная работа, красивый состоятельный мужчина, который обходился с тобой, как с королевой… Разве не так?

— Так.

— Ну вот, видишь, — Вера выразительно развела руками. — А ты что натворила?

Они медленно шли по дорожке замерзшего сквера. Неугомонная Верочка, расслышав вчера по телефону, что у Полины «ненормально убитый» голос, сегодня немедленно приехала к подруге. Полина не хотела пускаться в объяснения. Но Верочка мертвого разговорит. Она не отставала, пока Полина не рассказала ей всю историю. Вера уже целый час, пока они гуляли в парке, охала, ахала, ругалась и вздыхала.

— Я все-таки не понимаю, что тебе было не слава Богу? — опять начала Вера. — Или он тоже оказался с приветом, похлеще Семченко?

— Нет, Веруня… Валера — чудесный человек. Необыкновенный, особенный. Таких сейчас не производят.

— Ну и чего тебе для счастья не хватало? Звезд с неба?

— Всего лишь одного нервного, задерганного парня, который совсем забыл, что значит жить для себя… — ответила Полина.

— И когда ты это поняла?

— Когда? — задумчиво переспросила Полина. — Гораздо позже, чем следовало.

Вера посмотрела на нее с явным сожалением и укоризненно покачала головой:

— Совсем ты, подруга, того… не в себе.

Полине уже начинали порядком надоедать однообразные упреки. Но ссориться с Верой не стоило. Потому что все ее ворчание было напускным. Потому что это была не кумушка с дворовой лавочки, а родная и самая близкая Верочка, умный и добрый человечек, который все всегда понимает. Понимает гораздо лучше и точнее, чем кто бы то ни было.

— Знаешь что, Полинка… — вдруг серьезно сказала Вера. — Я скажу тебе одну вещь, только ты не обижайся на меня, ладно?…

Такое начало обычно не предвещало ничего хорошего.

— Мне кажется, все еще проще и еще хуже, чем тебе кажется, — произнесла Вера. — Я же знаю тебя. Ты только с виду такая ершистая, а на самом деле тебя заинтриговать и разжалобить — пара пустяков. Вот эта самая пара пустяков на тебя и свалилась в одночасье. Один — этакое гордое страдание, другой — воплощенное самопожертвование. Вот ты и запуталась, не зная, кого тебе больше жаль…

— Нет, Вера, нет…

— А когда поняла, что выбор делать все-таки придется, выбрала того, кто оказался в гоночном шлеме. Учитывая твою странную тягу к экстремальным зрелищам, именно этим и должно было закончиться.

— Вера! Вера, перестань! — Полина едва не заплакала. — Что за ерунду ты говоришь?!