Обручимся? Влюблен без памяти - Вероника Лесневская
Я легко подталкиваю Славу в дом, а сам стою за её спиной, как телохранитель, отрезая ей любые пути отступления.
Ненадежная она. Моргнешь – исчезнет.
Сначала в Магадан пыталась улететь, потом по пути к машине порывалась сбежать от меня по снегу. Держала в тонусе всю дорогу. Даже оказавшись в моих руках на заднем сиденье такси, она злилась и фырчала так, что водитель не выдержал и сочувственно оглянулся. Правда, в ответ получил от меня пару ласковых и грубую угрозу лишить его чаевых, если будет совать свой нос в нашу семью, после чего он удивленно отвернулся.
Никому не понять, какой это кайф, когда над ухом убаюкивающе жужжит разъяренная Булочка, впивается ногтями в ладонь, покоящуюся на её пышном бедре, но при этом позволяет ласкать и целовать её в промежутках между обиженным шипением.
- Арс, почему у тебя воняет, как в кунсткамере? – приглушенно тянет Слава, будто зажала нос пальцами. Не снимая верхнюю одежду, бредет дальше по коридору. На запах. – Надеюсь, там нет заспиртованных органов в банках?
Опять недовольна. Какая прелесть.…
Щёлкает выключатель, а вместе с ним – тумблер в моем мозгу.
Чёрт, я же не успел убраться! Не до этого было – в аэропорт спешил.
- Стой! – спохватившись, ловлю ее на пороге зала – главного логова греха и порока. – Не надо туда…
Разумеется, она не слушается. Выкручивается из моей хватки, заходит в комнату, окидывает растерянным взглядом царящий вокруг бардак. Фокусируется на разбитом бокале, хмурится.
- Ты пил? – уточняет очевидное, уперев руки в бока.
Оборачивается, с укором посмотрев на меня. Ведёт себя, как женушка с десятилетнем стажем, и ей эта роль к лицу. Ощущение, что она достанет пилу из кармана пальто и начнет делать мне трепанацию черепа. Не поможет, но и не навредит. Я и так сумасшедший, а рядом с ней окончательно теряю контроль.
- Скучал, - рассеянно отвечаю, не сводя с нее глаз и придурковато улыбаясь.
- Высоцкий, черт бы тебя побрал, что происходит? – неожиданно вспыхивает она, превращаясь в фурию. – Сначала ты прогоняешь меня, хамишь, потом страдаешь в обнимку с бутылкой… Ты ненормальный? – вскрикивает в сердцах, толкнув меня в грудь, и не понимает, как близка к истине.
- В целом, да…. У меня и справка есть, - выпаливаю с толикой сарказма, хотя говорить об этом с ней по-прежнему не хочется.
- Боже, Арс… - шелестит ласково, и суровая финансистка вдруг меняется в лице, превращаясь в мамочку, заботящуюся о нерадивом сыне.
Вот гадство! Опять это мерзкое чувство
Передергиваю плечами и отворачиваюсь, спрятав руки в карманы.
- Только жалеть меня не надо, Булочка, - мрачно бубню, покосившись на пустую бутылку на столике. Хочется выпить и забыться, а нельзя.
- Я не.… - шепчет она с надрывом. – Какой же ты идиот, Арсений! - выдыхает обреченно, делая шаг ко мне.
Женская рука с колечком взметается вверх и, когда я жду оплеуху, вдруг нежно ложится на мою щеку. К ней присоединяется вторая. Слава бережно заключает мое помятое лицо в ладони, поглаживает пальцами скулы. Наклоняюсь к ней, соприкасаемся лбами.
Хорошо до одури, спокойно, тепло. Она мое лекарство.
- Это называется «забота», босс, - менторским тоном произносил Булочка, включая режим помощницы. – Так бывает, когда ты любишь человека…
Мягко улыбнувшись, она ведет своим носом по моему разбитому. Ойкает виновато, когда я морщусь от боли. Вникнув в смысл ее слов, быстро забываю о дискомфорте.
- Любишь? – прищуриваюсь. Ловлю ее пухлые губы своими.
- Угораздило, - горячо шипит мне в рот. Целует и тут же отстраняется. – Расскажи мне все…
Обнимаю ее за талию, срываю ещё один поцелуй, как вор. Уверен, финансистка припомнит мне каждый, скрупулезно запишет в свой гросбух и вывалит счет по итогу года. Рискую стать круглым банкротом, но, пока Слава тает и поддается, жадно впиваюсь в ее губы. Расстегиваю пальто, в котором она наверняка запарилась, спускаю с хрупких плеч.
- Идем в спальню…
- Ты озабоченный! – неожиданно предъявляет, укусив меня и отстранившись. - Я серьезно! Поговорить хочу, а тебе лишь бы в постель.
- Дело в том, что там единственная приличная комната в моем доме, как бы странно это ни звучало, - усмехаюсь, целомудренно целуя ее в алую от стыда щеку. – Вам с малышом вредно дышать алкогольными парами.
- Что поделать, если у нас непутевый папочка, - смеется ласково.
Не понимаю, что со мной происходит, но эта фраза действует как детонатор. Внутренний взрыв разрушает плотину, которая всё это время сдерживала мои настоящие чувства. Хочу открыться Славе, будто она по-настоящему родная мне. Не проходная баба, а моя женщина. Одна и на всю жизнь.
Свихнулся? Определенно!
Но спустя время я сижу с ней на постели, крепко сжимая ее теплые ладони в своих, и вместо того, чтобы заниматься более привычным для меня делом, просто говорю. Долго, подробно и с таким воодушевлением, словно меня несколько лет в четырех стенах держали, не позволяя ни с кем общаться. Теперь я отрываюсь на полную катушку, больше не боясь быть непонятым.
В какой-то момент умолкаю, будто закончился заряд энергии, - и в спальне воцаряется гнетущая тишина. Если сейчас Слава встанет и молча уйдет, я пойму…
- Значит, Ирэн – твой психотерапевт? – ревниво уточняет она после паузы.
- Это всё, что тебя волнует? – закатываю глаза. – Сла-ав, да не сплю я с ней! Это то же самое, как запасть на своего проктолога, даже хуже. Тот в заднице ковыряется, а Ирина Павловна – в голове. Любое желание отобьёт. Мы встречались исключительно на сеансах терапии.
«Спал я с другими. Их было много и постоянно разные, потому что быстро надоедали», - добавляю мысленно. Уверен, Булочке об этом знать не стоит.
Всё в прошлом. Я надеюсь…
- Кхм, ну-у, по крайней мере, это не смертельно, - лепечет она, кружит по мне растерянным взглядом, словно ищет следы отклонений, и нервно терзает губы белыми зубками. Подцепляю ее подбородок, слегка надавливаю, чтобы прекратила кусать себя. Невесомо целую в уголок рта.
- Да, так что я долго могу отравлять тебе жизнь, - виновато пожимаю плечами.
- Глупости. Мне кажется, ты сгущаешь краски, а твоя Ирэн вредит тебе, а не помогает, - аккуратно выдает она, словно ходит по минному полю. В этот момент чувствую себя полным психом, но терплю. – Я ведь
