Темный покровитель - М. Джеймс
Ванная комната не менее роскошна. Я захожу туда, чтобы осмотреться, стараясь не думать об этой огромной кровати и о том, что может произойти на ней позже. Здесь есть застекленная душевая кабина, огромная белая ванна, окруженная зеленью, и в воздухе витает успокаивающий аромат эвкалипта. Столешница из гладкого гранита, раковина с чашей и большое зеркало с подсветкой над ней.
Роскошно и красиво, и это в самом центре рая. Это все, о чем я могла мечтать в свой медовый месяц.
Сальваторе снимает часы и кладет их рядом с кроватью, когда я выхожу обратно.
— Тебе все нравится? — Спрашивает он, и я киваю, пытаясь придумать, что ответить. Я не хочу быть слишком восторженной, но в то же время мне кажется, что я не хочу снова ранить его чувства. Не тогда, когда он так явно выбрал это, потому что думал, что мне это понравится.
— Все идеально, — говорю я ему. — У меня не было ничего конкретного на уме, кроме тепла, но я не смогла бы выбрать лучшего места, даже если бы попыталась.
Кажется, что на лице Сальваторе отражается искреннее удовольствие. Он улыбается, а затем бросает взгляд на кровать.
— Я плохо спал в самолете. — Говорит он через минуту. — Думаю, я могу вздремнуть. Не стесняйся, плавай, загорай, делай что хочешь. Но пока не покидай виллу, — добавляет он. — Я взял с собой много охраны, Джиа. Так что не думай, что они не остановят тебя, если ты попытаешься отправиться исследовать окрестности самостоятельно.
В этот момент мой энтузиазм немного угасает. Я боюсь, что он собирается заточить меня здесь, и от этого еще больше волнуюсь, что это правда. Но он сказал, чтобы я пока не уходила, и я надеюсь, что это не будет постоянной ситуацией на все время нашего пребывания здесь.
Хотя "расслабится" — это не та фраза, которую я могла бы подобрать для описания Сальваторе.
Он снимает ботинки и аккуратно ставит их рядом с кроватью, после чего ложится на нее и закрывает глаза. Он все еще полностью одет, и я прикусываю губу, стараясь не смотреть на мускулистую грудь, виднеющуюся в свободном пространстве рубашки, и не думать о том, каково это — прикоснуться к нему.
Вместо этого я иду в ванную и переодеваюсь в один из своих купальников. Накидываю поверх него сарафан, беру книгу и отправляюсь на палубу. Солнце теплое и приветливое, в воздухе витает аромат соли и цветов, и я делаю глубокий вдох. Несмотря ни на что, я чувствую, как напряжение, которое я носила в себе, уходит, и я опускаюсь в один из мягких шезлонгов на палубе под солнцем, раскрыв книгу.
Я лежу там долгое время, в какой-то момент снимаю сарафан, чтобы окунуться в прохладный, кристально чистый бассейн, а затем снова высыхаю на солнце, читая дальше свой роман. В какой-то момент я засыпаю, потому что просыпаюсь от того, что небо пылает яркими красками тропического заката, а воздух немного остыл.
Внутри я слышу шаги Сальваторе. Накинув сарафан и прихватив книгу, я возвращаюсь на виллу и вижу, как он выходит из ванной, только что приняв душ. Он босиком, его чиносы закатаны до щиколоток, льняная рубашка наполовину расстегнута, темные волосы мокрые на голове. Есть слабая тень щетины, и у меня покалывает кончики пальцев, когда я думаю о том, каково это — провести ими по его щеке.
Он поднимает глаза, когда я захожу внутрь.
— А, вот ты где. Я как раз собирался за тобой зайти. — Он окидывает меня взглядом, отмечая голубое парео купальника и очертания бикини под ним, и прочищает горло. — Ужин скоро доставят, и расположат на балконе.
— Хорошо. — Я тяжело сглатываю, стараясь не обращать внимания на напряжение, которое, кажется, возникло в пятнадцати с лишним футах пространства между нами, достаточно плотное, чтобы разрезать его ножом. — Я собираюсь принять душ, если у меня есть время.
— Конечно. — Сальваторе еще раз бросает на меня взгляд, как будто я что-то, что может укусить, и выходит на палубу.
Я захожу в ванную, закрываю за собой дверь: каменная плитка прохладно ложится на мои босые ноги. Я вдруг остро осознаю, как мы близки, как мало места, что даже здесь, за закрытой дверью, он всего лишь в комнате или около того. Здесь нет ни огромного особняка, ни персонала, никого, кроме нас двоих. Это интимное место, с которым я не знаю, как справиться, потому что никогда не испытывала этого раньше.
Душ замечательный, горячий и расслабляющий, застекленное пространство наполнено паром с ароматом эвкалипта. В итоге я просто сижу на каменной плитке пола в душевой, позволяя струям бить по шее и спине, закрываю глаза и вдыхаю пар. За пределами душа — Сальваторе, ужин, медовый месяц и все те вещи, в которых я не знаю, как ориентироваться. Здесь же есть только я и возможность ненадолго отгородиться от всего этого.
В конце концов я выхожу из душа, задерживаюсь в ванной, чтобы высохнуть, и заплетаю свои мокрые волосы в две косы, закрепляя их на затылке. Я влезаю в белый сарафан с оборчатым V-образным вырезом и тонкими бретельками, добавляю украшения с бриллиантами и ониксом, которые купил мне Сальваторе, и обуваю босоножки. На вилле абсолютно тихо, только дует бриз и плещутся волны, и, выйдя на балкон, я вижу, что ужин уже накрыт.
Сальваторе ждет меня за столом на палубе, с видом на воду и окрестности. В центре стола горит свеча, в ведерках со льдом охлаждаются шампанское и вино, а на закуску нас ждет ассорти из морепродуктов. Сальваторе что-то прокручивает в своем телефоне, но тут же убирает его и поднимает глаза, услышав, как открывается балконная дверь.
— Ужин подан. — Он приятно улыбается мне, приглашая присоединиться к нему, и я нерешительно иду к столу. Здесь красиво и романтично, все, о чем я только могла мечтать, и я чувствую себя немного виноватой за то, что у меня возникла хоть малейшая мысль о том, что я могла бы предпочесть быть здесь с кем-то другим.
Он старается. Я не могу описать это иначе. Никто не заставляет его ужинать со мной, устраивать все так мило или вообще сидеть и разговаривать со мной. Он мог бы сложить все мои отказы до сих пор и
