Мой сладкий грех - Ника Орлова
Назар скрывается за дверью своей комнаты, а я не знаю, что мне делать. Не хочется сейчас быть навязчивой, но развернуться и уйти в свою спальню тоже не могу. Заглядываю к нему, он переодевается в домашнее.
— Будешь обедать?
— Да, — звучит сухо и безучастно.
Ест на автомате, без аппетита, хотя всегда любил утку с яблоками.
— Спасибо, — встает, кладет тарелку в мойку.
— На здоровье, — говорю и сразу спохватываюсь. Блин. Он видит мой дискомфорт.
— Ника, не надо каждую минуту думать, что сказать, чтобы меня не ранить. Я взрослый мужик, меня не задеть таким. Будь собой, прошу. Ты меня такая напрягаешь.
— Я стараюсь, но я никогда не была в подобной ситуации. Мне сложно притворяться, но мне также сложно быть собой. Потому что мне настоящей тебя жаль, мне больно и хочется помочь, а чем тут поможешь? И ты просишь не жалеть. А мне жалко… И еще безумно обидно, что так произошло, что мы потеряли столько времени, что не нашли ресурсов и стимулов бороться за свою любовь. Ни ты, ни я. Мы просто бросили все, что между нами было в огонь и сожгли, как будто не о чем жалеть. После того, как ты уехал, время остановилось, я не жила, а плыла по течению. Включила гордость, самолюбие, хотела, чтобы ты тоже страдал. А теперь, оказалось, что все это настолько ничтожно, настолько глупо. Почему, чтобы понять как дорог человек, должно произойти что-то вопиющее? Скажи!
Я завожусь, эмоции берут верх, из меня потоком льется все, что накопилось за это время. Мне нужно выговориться, я осознаю, что Назару сейчас не до моих истерик, но больше не могу сдерживаться.
— Ника, успокойся, уже не вернешь.
— Почему ты не попытался меня вернуть, когда уже узнал правду?
— Потому что был виноват перед тобой, потому что в последнюю нашу встречу ты четко дала понять, что больше не хочешь со мной отношений. Ника, сейчас не время думать о том, чего у нас не было. Давай думать о том, что у нас есть сейчас.
— А что у нас есть?
— У нас есть время до завтрашнего утра, — я застываю, меня пугают нотки обреченности в его голосе. — А завтра — либо у нас будет возможность все исправить, либо…
— Нет! Не надо этого озвучивать, Назар, пожалуйста, пообещай, что ты будешь бороться при любом раскладе, — подхожу, хватаю руками за футболку, сминаю, тяну его на себя, хочется вытрясти из него это обещание.
Но он спокойно снимает мои руки, фиксирует их вдоль моего туловища.
— Я не могу обещать того, что возможно, не выполню. И я тебя очень прошу, давай жить здесь и сейчас. Ни вчера, ни завтра, а сегодня, прямо сейчас.
Мне становится стыдно за свое поведение, у него сколько проблем, а я еще истерики добавляю.
— Извини, — повисаю у него на шее, мне хочется рыдать, но я держусь. Он крепко сжимает меня в объятиях, вдыхает запах волос, трется носом о висок.
— Нас Ждановы на ужин пригласили. Пойдем?
— Пойдем.
Это лучший из возможных вариантов. Невыносимо сидеть в квартире и ждать неизвестно чего.
Вечером нам, неожиданно, удается расслабиться. В гости, кроме нас, хозяева пригласили еще одну русскоязычную пару. Они давно знакомы с Назаром, но не знают о его нынешней ситуации. Оля с Витей тоже не упоминают об этом, поэтому проводим время на позитиве, с шутками, смехом, как и должно быть. Назар тоже на время переключается и становится веселым,
как в старые добрые времена, его глаза светятся, он охотно поддерживает беседу. Смотрю на него весь вечер, радуюсь даже этому мимолетному кусочку счастья, выпавшему нам сегодня.
Когда помогаю Оле отнести грязную посуду на кухню, чтобы поменять на чистую для десерта, Виктор приходит за вином. Открывает холодильник, достает бутылку, подмигивает мне. Я не удерживаюсь.
— Вить, расскажи мне, что у Назара за диагноз? Ты же уже знаешь? Ему голову морочат, или он мне… А я хочу знать.
Он останавливается, смотрит на жену, она, берет тарелки и выходит из кухни, закрывая за собой дверь.
— Снимок показал страшный диагноз, я даже боюсь его озвучивать, — мне становится дурно, в руках появляется дрожь, — а по результатам МРТ — это Менингиома, причем доброкачественная. Предполагают, что результаты перепутали. Хотя в этой клинике такое — нонсенс. У меня там знакомый работает, он говорит, что помнит такой случай лишь единожды, лет десять назад. Но я просто молюсь Богу, в которого, как любой врач, не верю, чтобы это было действительно так, и снимок оказался не его. Сегодня попросили еще трех пациентов, которые делали снимки в тот же день, пройти все заново. К вечеру должны были уже выяснить все. Так что завтра утром будет понятно.
— А Назару говорили про диагноз после снимка?
— Конечно. Здесь ни с кем не церемонятся, пациента сразу информируют.
— Теперь понятно почему он так духом упал…
— Ника, поверь, он еще держится. Носит все в себе и всех щадит от этих новостей.
— Да, родителям до сих пор не с казал.
Домой мы попадаем после одиннадцати. После разговора с Виктором, у меня появилась малюсенькая надежда, я немного воспряла духом. Поэтому, когда мы оказываемся в квартире и Волков, после того, как помогает мне снять ветровку, снимает через голову мой свитер, и я остаюсь в одном белье, улыбаюсь, и тяну вверх его бомбер. Освободившись от верха, он голым торсом прижимает меня к стене прямо в коридоре и набрасывается с поцелуями. Одной рукой держит меня за талию, другой расстегивает ширинку моих джинсов.
— Назар, может, все-таки доберемся до кровати, здесь недалеко, — шучу я.
— Мы сегодня не только до кровати доберемся, Солнышко. Прости, но сегодня я включаю мудака и буду трахать тебя как и куда захочу.
От его грязных слов меня мгновенно сводит от желания. Его животная похоть передается мне через кожу, через запах, через невидимые флюиды, что трещат между нами. Я загораюсь от предвкушения, кусаю его за подбородок и тяну собачку молнии на его брюках вниз.
— Я согласна, трахай.
Назар перекидывает меня через плечо и несет в спальню. Бросает меня на кровать, сдирает мои джинсы и отбрасывает в сторону. А дальше у нас происходит не просто бурный секс, это ураган. Он, словно тронутый умом, доводит и меня до состояния полоумия и потери связи с миром.
— Это космос, детка, я уже и забыл, что бывают такие ощущения.
Назар
