Ирландское обещание - М. Джеймс

— Лиам! О боже, Лиам, я кончаю, я кончаю… — Мои бедра приподнимаются, голова откидывается назад, все мое тело начинает дрожать, и я все еще чувствую, как его сперма капает на мою кожу, слышу, как он стонет, когда мы кончаем вместе, мы оба содрогаемся от удовольствия, когда наши оргазмы захватывают нас обоих.

Когда я снова открываю глаза, я вижу, что он все еще стоит у меня между ног, тяжело дыша, его кулак слабо поглаживает свой размягчающийся член.

— О боже, Ана, — шепчет он, и я вижу дюжину эмоций, промелькнувших на его лице.

— Подожди здесь, — говорит он, доставая свои спортивные штаны и натягивая их. То, как они сидят на его бедрах, его мускулистая грудь и живот, все еще видимые, с небольшим количеством рыжих волос на груди, и его взъерошенные волосы, наполовину падающие на лицо, снова заводят меня.

Он такой красивый, возможно, самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела, и он мог бы быть моим, если бы мы только могли оставить прошлое позади.

Я лежу там мгновение, его сперма липнет к моей коже, когда он идет в ванную, и, к моему удивлению, когда он возвращается, у него в руке влажная мочалка.

— Сейчас. — Он садится на край кровати, на его лице появляется что-то мягкое и нежное, когда он начинает мыть меня, проводя теплой тканью по моей груди, животу и бедрам, смывая все до последнего следа своей спермы. — Мне нравится видеть свою сперму на тебе, но я не могу представить, что тебе так удобно.

— Я не возражаю, — честно говорю я ему. — Я думаю, это горячо.

Я вижу, как что-то мелькает в его глазах, и его рука задерживается на моем бедре, так близко к моей киске, что я снова чувствую, как вся сжимаюсь от желания.

— Я думаю, ты могла бы просто принять душ, — говорит он с печальной улыбкой. — Но я хотел сделать это для тебя. И кроме того… — он откладывает ткань в сторону и скользит на кровать, тянется ко мне и притягивает в свои объятия, откидываясь на подушки. — Я хотел сделать это.

Мое сердце почти останавливается, когда я чувствую, как его руки обнимают меня, и он прижимает меня к своей твердой, мускулистой груди.

— Я хотел обнять тебя, — тихо говорит он. — Я был жесток раньше, и мне жаль. Между нами было много боли, Ана, больше, чем я когда-либо думал, что это может быть до той ночи в Париже. Однако мне не следовало так набрасываться, и я искренне сожалею. Я не… — он переводит дыхание, и я смотрю на его лицо, чувствуя, что мое сердце вот-вот выскочит из груди. Я никогда не чувствовала ничего лучше, безопаснее, чем сильные руки Лиама, обнимающие меня, прижимающие к себе, мое обнаженное тело, прижатое к нему. Он не пытается меня ощупать, но я чувствую, как его рука скользит вниз по моей талии, касаясь меня более интимно, чем раньше. Он был внутри меня, уже дважды, но после этого ни разу не обнимал меня. После этого мы никогда так не лежали в постели, и, хотя мы всего лишь мастурбировали вместе, это кажется почти более интимным, чем если бы мы занимались сексом.

— Я не знаю, как это сделать, — признается Лиам, глядя на меня сверху вниз, приподнимаясь на одном локте, а другой рукой все еще обнимая меня за живот. — Я встречался с женщинами раньше, но это было случайные связи. Легко. Ничего сложного. Несколько отношений, которые могли бы стать серьезными, но так и не стали. И это… это намного сложнее, чем даже обычные отношения, больше, чем ты думаешь. Я не знаю, что нам делать. Я просто знаю…

— Ты хочешь меня? — Слова вырываются прежде, чем я успеваю себя остановить, и я вижу, как лицо Лиама смягчается, его рука сжимается на моей талии.

— Да, — бормочет он. — Я хочу тебя, Ана, больше, чем могу сказать тебе прямо сейчас.

— Ты это имел в виду, когда сказал, что любишь меня? — Я поворачиваюсь к нему, мой пульс учащается, когда я задаю вопрос, но внезапно мне отчаянно хочется знать. Он сказал это в разгар спора, выпалил, и мне нужно знать, правда ли это. Если сейчас, после случившегося, он все еще так думает.

— Да, — говорит Лиам, и несмотря на то, что мы знаем друг друга так мало, несмотря на все случившееся, искренность в его голосе заставляет меня поверить ему. — Я действительно люблю тебя, Ана. Я… — Он тяжело сглатывает, его пристальный взгляд встречается с моим. — Я никогда никому этого не говорил, — тихо говорит он. — Я никогда не говорил ни одной женщине, с которой я был, что люблю ее. Только тебе. — Он протягивает руку, проводя большим пальцем по моей скуле. — Только ты, Ана.

Я чувствую, как слезы подступают к моим глазам, дрожат на ресницах.

— Я…

— Нет, — быстро отвечает он, протягивая руку, чтобы смахнуть одну из них, прежде чем она упадет. — Пока не говори этого, Ана. Когда ты это сделаешь, я хочу быть уверен, что это только лишь я. Я хочу знать, что ты моя навсегда и что никто не сможет отнять тебя у меня. — Он делает паузу. — Точно так же, как в следующий раз, когда мы займемся сексом, в следующий раз я буду внутри тебя, потому что я знаю, что ты хочешь меня, и только меня.

Мы оба на мгновение замолкаем, а затем Лиам вздыхает.

— Я ненавижу говорить о нем, — тихо говорит он. — Но я думаю, что иногда не знать хуже, чем знать.

— Что ты хочешь знать? — Я поднимаю на него глаза, боясь того, что он собирается сказать, еще до того, как задаст вопрос.

— Ты делала… это? — Он широким жестом указывает на край кровати, на груды нашей одежды, и я понимаю, что он имеет в виду.

— Вроде того. — Я облизываю губы и заставляю себя встретиться с ним взглядом, как бы сильно это ни было. — Я наблюдала за ним несколько ночей. У него были фотографии девушек, которые жили с ним до меня. Он раскладывал их на кровати и трогал себя, глядя на них. То, как он это делал, было своего рода странным ночным ритуалом. И я каждую ночь подкрадывалась и смотрела на него, и… трогала себя тоже.

Я вижу боль в глазах Лиама, когда говорю, но он не произносит ни слова и не сердится. Он просто слушает меня, когда я говорю, а я запинаюсь на своих словах, желая объяснить это так, чтобы это