Опасная беременность. Девочка Басманова - Виктория Вишневская
А что такого романтического я делал для Ули? Дарил хоть раз цветы? Ни хрена. Я даже не спрашивал, какие ей нравятся.
Нужно будет исправить это.
А то я ей только машину фиолетовую купил. И то — оформил на себя, потому что так было быстрее.
— Боже мой, зачем ты тратился? Это папа должен меня так радовать, а он мне… Дурак, массажер для ног подарил!
— Хороший подарок же, — улыбаюсь. — Папа знает, что у тебя ноги болят.
— Мог бы и сам мне массаж сделать, — поджимает губы.
Опускаю ладони на мамины узенькие плечики. Она низенькая даже на каблуках. Достаёт макушкой мне до груди.
— Мам, жутко хочу есть. Пошли? Сама готовила?
— Нет, конечно. Сегодня выходной себе устроила, устала готовить. Еду из ресторана заказала. Надеюсь, твоему брату понравится, а то он разборчивый в еде.
Мирон такой. Херню есть не будет.
Шагаю за мамой в семейную столовую. Мы давно в ней не собирались уже все вместе.
— Брат ещё не приехал? — интересуюсь, оглядываясь по сторонам. Вдруг уже здесь?
— Нет, сказал, что в пути.
— А ещё, — откуда ни возьмись появляется отец, спускаясь по лестнице и привлекая всё внимание. Сегодня он принарядился. Надел белый костюм. Молодость вспомнить решил? Он их сто лет не надевал. — Он приедет не один.
— Не один? — мои брови летят вверх. Удивляет. Очень.
— Да, сказал, что хочет кое с кем нас познакомить.
У Мирона появилась девушка? Не поверю, пока не увижу своими глазами.
Глава 59
Глава 59
Брат — завидный холостяк. Помню, у него уже была девушка, но до свадьбы так и не дошло. Расстались, она не вытерпела его деспотичного характера. С тех пор у него никого и не было.
А здесь — новая пассия?
— Надеюсь, он не припрёт нам новорожденного ребёнка на руках, сказав, мол, вот ваш внук, — смеётся мама, заходя в столовую с уже накрытым столом. Постаралась от души. Украсила всё, даже цветы в вазочках поставила рядом с едой.
— Не хочешь внуков? — захожу издалека. Прости, мама, но скоро придётся стать бабушкой, хочешь ты этого или нет.
— Так внезапно — нет, — выставляет категорично руку вперёд.
— И за сколько же тебя нужно подготавливать? — усмехнувшись, я сажусь на стул, откидываясь на спинку. Ужасный костюм чуть не трещит по швам на плечах. Нужно немного расслабиться, иначе точно останусь без пиджака.
Мама останавливается у столика возле стены, где стоят вазы с подаренными цветами. Уверен, многие из них были присланы от других родственников и друзей. Для которых праздник будет завтра. Сегодня только мы. Семья.
Начинаю беспокоиться за брата ещё сильнее. Если он тащит девушку на такой праздник… Значит, она ему дорога. Близка. И… Чёрт его знает. Он умеет удивить и, уверен, сделает это.
— А ты что, Булат, собираешься? — с подозрением спрашивает отец, сощурившись.
— Я на будущее, — усмехнувшись, достаю телефон. Надо написать своей мало общающейся беременной и спросить, как у неё дела. Попьёт мне ещё крови за свою беременность. Уже это делает, заставляя волноваться.
— Желательно за полгода, — смеётся родительница.
— Что за полгода? — прерывает смех мамы любопытный голос брата. Мирон в привычной классике заходит в столовую с таким же букетом красных роз. Усмехаюсь. Хоть и не родные, но порой мыслим одинаково. И он, заметив такой же букет на столе, стреляет в меня взглядом. — Меня опередили.
— Да мы тут так, общаемся, — женщина, засияв, как звезда на небе в ночи, кидается на шею сына, обнимает. — Спасибо, роднулечка, что пришёл.
Принимает букет. И пока брат и отец обмениваются рукопожатием, встаю из-за стола, направляясь к Мирону. Не соскучился, ещё б сто лет не видел, но надо.
— А ты что, один? — спрашивает отец, смотря ему за спину. Мы быстро обнимаемся, хлопаем друг друга по спине. Сам очень хочу поинтересоваться на эту тему. И брат, улыбнувшись, отлипает от меня и довольно проговаривает:
— Не один. Она жутко стеснительная.
Она. Девушка!
Капец. Конец года решил нас знатно удивить.
— Солнышко, ты где?
«Солнышко»…
Это обращение бьёт под дых. Да кто там такая, что брат к ней так обращается?!
Мирон вытягивает руку, чтобы обнять спутницу. Она, судя по цокоту её каблуков, подходит всё ближе и ближе. В дверном проёме, похожем на арку, появляется девушка, от которой сердце падает вниз, а дыхание пропадает, будто на секунду я умер от увиденного.
Так и есть. Органы перестают работать все до единого. Даже мозг отказывается воспринимать голубоглазую блондинку с любимым телом, облачённым в белое атласное платье на тонких лямках.
Я моргаю несколько раз, завидев скромную смущённую улыбку.
Показалось?
Я свихнулся, раз вижу в этой девушке Ульяну?
Мою маленькую, хрупкую Ульяну, которая достаёт Бодрову максимум до плеча. Как и мне. Даже на невысоких каблуках.
— Здравствуйте, — от нежного и ласкового голоса тело цепенеет. Рука непроизвольно тянется к её талии, чтобы обвить и приблизить к себе. Забрать. Спрятать. Не дать Мирону и дальше обнимать её. Положил ладонь ей на спину, чуть ниже лопаток.
Рука моментально при одной этой мысли плетью падает вдоль тела.
Они… знают?
Брат обнимает её не как девушку. Это немного успокаивает, но в то же время поднимает шквал ярости, растерянности и недоумения. Бешеный коктейль, от которого мутит, а голова кружится.
Что она здесь делает? Разве она не должна быть дома?
Почему стоит здесь, рядом с моим братом?
Ответ у меня только один. Но я не озвучиваю его, застопорившись и залипнув на милой улыбке на смазливом личике.
Какая она красивая… Её вечно чуть волнистые светлые волосы крупными локонами спадают по груди. А платье это… Белое, невинное, жутко ей подходящее.
Чёрт, если бы я мог, сейчас бы обнял её и поцеловал.
Сдерживаю этот порыв.
— Здравствуйте-здравствуйте, — проговаривает отец. — Как зовут твою спутницу, Мирон?
— Ульяна, — она представляется сама, протягивая свою хилую аккуратную ладошку.
— Приятно познакомиться, — мама, растерянная, тоже отвечает на рукопожатие. — Меня зовут Анна Анатольевна. В будущем, возможно, будете называть меня мамой…
Говорит это, а сама не верит.
Блять, голова пухнет, и я не представляю, что делать, как реагировать. Схватить её и молча увести отсюда? Или продолжить весь этот фарс, делая вид, что ничего между нами нет?
Мирон наверняка уже всё знает. И рассказал ей.
Рассказал?
И что она теперь думает? Ведь считает, что мы братья. Он ведь уточнил, что не родные?
Блять, заварил же кашу. Надо было сразу изъясниться, а не бегать и скрывать всё.
— Нет, мам, — усмехнувшись, говорит Мирон. — Она
