Мне страшно любить тебя (СИ) - Эммануэль Ласт
Полина толкнула Андрея на кровать и включила ночник. Следом с телефона заиграла заранее приготовленная сексуальная мелодия, и она начала медленно раздеваться.
Покрутилась перед ним немного, прогнулась в спине. Потом провела ладонями по бедрам, чуть приподняв подол платья, и развернулась лицом, чтобы тут же наклониться и выгодно подчеркнуть зону декольте.
Потрясла волосами, коснулась пальцами припухших губ и присела, широко разведя колени. И затем с глубоким стоном встала на четвереньки и снова прогнуться в спине. Так, чтобы у него от возбуждения мурашки побежали по коже.
Затем Полина сняла с плеча сначала одну лямку, потом другую. Встала, повернулась к Андрею спиной и снова прогнулась в пояснице. Медленно расстегнула молнию и сбросила ненужное платье на пол.
Предстала перед ним во всей красе своей сладкой зрелости, в крышесносном комплекте нижнего белья цвета спелой вишни, и бесстыдно провела пальцами у себя между ног.
Андрей дернулся, и на его лице проскочило что-то похожее на смущение. Но Полина была на своей волне и ничего не заметила. Оседлала его и стала ритмично тереться бедрами о брюки.
Ноль реакции.
Полина решила было, что ей показалось, и медленно опустила руку на пах Андрея.
Нет, не показалось.
— Все в порядке?
— Да… только дай мне пять минут.
— Ладно, пять минут…
Он откинулся на постель и прижал ее голову к груди, нежно поцеловал и замер, молчаливый, а Полина уставилась в миг протрезвевшим взглядом в одну точку.
Пять минут…
Но прошло не меньше получаса, потому что она успела уснуть в его руках. А, когда проснулась, обнаружила себя лежащей на животе и придавленной к постели весом его тела. Андрей, со знакомым уху порыкиванием, размеренно двигался внутри, и белье, которое он не удосужился снять, больно впивалось в ягодицу.
— Остановись…
— Что?
— Просто… отпусти меня, Андрей!
Полина приподнялась на руках и вернула трусики на место. Выдохнула зло, словно хотела разорвать подушку на клочки, и молча вышла из спальни. В ванной закрылась на щеколду и включила воду.
Руки дрожали, а в груди клокотала невиданная доселе злость.
Какого черта… какого черта, мать твою!
Она разделась и встала под душ. Вода тут же обожгла кожу и Полина до упора повернула кран с красной отметкой. Не прошло и полминуты, как на голову полилась ледяная вода, и она засмеялась.
Рвано, с нотками истерики, непослушными руками размазывая по лицу тушь.
— Я сделал тебе больно? — стук в дверь.
Полина впилась ногтями в ладони, еле сдерживаясь, чтобы не закричать в голос.
— Дай мне пять минут! — она выключила воду и прислушались.
Тишина.
Облизав губы, Полина настроила нормальную температуру и, не торопясь, вымыла себя, параллельно обдумывая свое дальнейшее поведение. Когда вышла из ванной, Андрей ждал ее на кухне полностью одетый. Со свежезаваренным чаем и невесть откуда взявшимся печеньем.
— Нам надо поговорить, — сказала Полина, садясь за стол.
— Я слушаю.
Она обхватила чашку руками и надула губы. Сказать Андрею, что он скучный в постели, оказывается, сложнее, чем признаться Даниле в любви.
— Знаешь, никто никогда не ухаживал за мной так, как это делал ты. И подарки… даже цветы, я всегда думала, что такие букеты дарят кинозвездам или моделям, — Полина усмехнулась, но посмотреть Андрею в глаза так и не решилась.
— Ты этого заслуживаешь.
— Да, наверное. Но… отношения — это не только разговоры по душам, рестораны и подарки. Это еще и… секс, — она вздохнула и заставила себя посмотреть ему в лицо. — И, мне кажется, мы не очень хорошо подходим друг другу… в постели.
— Не понравилось, как я разбудил тебя сексом? — спросил Андрей.
— Мне в принципе не нравится наш секс, — на одном дыхании выпалила Полина и почувствовала несказанное облегчение.
— Ясно, — он в задумчивости постучал пальцем по краю чашки. — А какой секс тогда тебе нравится?
Дать ответ на этот вопрос в моменте Полина была не готова.
— Ну, например, я бы хотела, чтобы ты смотрел на меня в процессе и не закрывал глаза…
— А я что, закрываю? — искренне удивился Андрей.
— Да.
— Ясно, ладно. Что-то еще?
Полина прикусила нижнюю губу и пожала плечами.
— Пока остановимся на этом. Как говорится, тише едешь, дальше будешь…
— Да? — Андрей прочистил горло и посмотрел Полине в глаза. — Может быть, тогда подготовишь презентацию со всеми своими пожеланиями на этот счет?
В его интонации не было вызова или обиды, только робкое признание собственной вины. А еще желание услышать ее и, что немаловажно, пойти на встречу.
— Может быть…
Андрей протянул руку ладонью вверх, и Полина приняла приглашение. Пересела к нему на колени и положила голову на плечо. Широкая ладонь коснулась поясницы и Андрей выдохнул с полной уверенностью:
— У нас все получится.
ЭПИЛОГ
Мне страшно любить тебя
Ведь если мы целое, то пол человека я
Я неполноценная
Ведь если мы целое, то пол человека я
Rita Dakota — Полчеловека,
в обработке Nicebeatzprod
10 лет спустя
На парковке у родильного дома было не протолкнуться.
Вокруг счастливых отцов с букетами в руках собирались маленькие островки родственников и дрейфовали от парадного крыльца к машинам с яркими наклейками типа «У меня родился сын!» (или дочь) и обратно, передавая друг другу последние новости.
— Вышли уже или нет? А, пеленают. А съемку кто-нибудь заказывал? Кому оплачивать, кто знает?
Полина удачно припарковала своего жука на освободившееся место в самом конце парковки и отстегнула ремень безопасности.
— Уля, мы приехали. Отвлекись, пожалуйста.
Дочь поджала губы и заблокировала смартфон, в котором минуту назад вела оживленную переписку. Скорее всего с тем мальчиком, что позвал ее в кино.
— Я тебе обещаю, мы вернемся вовремя, — сказала Полина, когда они вышли из машины. — Закину в торговый центр на обратном пути, как и договаривались.
— Ладно, мам, я поняла.
— И я тебе очень прошу, — Полина взяла дочь под руку и, лавируя в толпе, направилась к парадному крыльцу. — Улыбнись. Как никак, у тебя теперь есть сестренки.
— Двоюродные, — буркнула Ульяна и потянулась за телефоном.
— Ты обещала. Сначала семья, потом все остальное! — строго напомнила Полина, и дочь, закатив глаза, вернула смартфон в карман джинсовой куртки.
И когда только она успела повзрослеть?
Полина поднялась на крыльцо, ища глазами знакомые лица. Наконец, у самых дверей заметила мать с отцом и подошла, крепко обняв обоих.
— Привет, они еще не выходили?
— Нет, Паша написал, что одеваются, — мама
