Плохиш для хорошей девочки - Алиса Селезнёва
– Отчего же не верю? Верю. Знаешь, что значит твоё имя?
– Нет.
– Данил – это производная от Даниэля. Даниэль – древнееврейское имя и переводится оно, как «Бог ему судья». Вот пусть тебя Бог и судит, а я кто такая?
– Класс! Я запомню. – Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла натянутой и вялой. – Я в тот вечер не искал девушку на ночь. Правда. Я был зол, хотел проучить Агату, может, напугать немного, заставить сделать по-моему, но спать с кем-то другим не собирался. У меня даже в мыслях этого не было.
– Сделать по-твоему – это что значит?
Уши у Данила резко стали красными. Он схватился за ложку, делая вид, что занят размешиванием в борще сметаны.
– Ясно… – Аля тяжело вздохнула. И в этом вздохе Агата почувствовала не то разочарование, не то понимание.
– Я правда не хотел ей изменять. Мне вообще не надо было ходить в тот вечер в клуб. И пить не надо было. Я когда проснулся, даже не понял, где нахожусь. Лера рядом лежит, в голове туман... Я думал, мы разойдёмся по-хорошему и никогда про это не вспомним. А она…
– А она решила поиграть в оскорблённую невинность или захотела тебя вернуть.
Данил усмехнулся, но эта усмешка больше напоминала фырканье.
– Хотела бы вернуть, вернула бы раньше. Это не я её бросил, а она меня.
Прижавшаяся к стене Агата сжала правую руку в кулак. Внезапно ей вспомнилась одна из поговорок Али: «Подслушивающий под дверьми никогда для себя ничего хорошего не услышит».
– Значит, у тебя с этой девочкой не всё было решено, да?
– Не всё… – Он с виноватым видом почесал затылок. – Она была самой красивой и самой популярной на параллели. Все пацаны хотели с ней быть. Я целый год её добивался. А потом меня сюда перевели. Мы даже не ругались, она просто бросила меня в «чёрный список» и перестала на звонки отвечать. На день Влюблённых, представляете? Всё было хорошо, а потом, бац, и плохо стало.
– Может, ты чем-то её обидел?
– Да ничем я её не обижал. Нашла себе кого-то получше вот и всё, а я тогда не понял. До правды докопаться пытался. Хотел понять, почему она меня бросила. Подглядывал за ней время от времени с «левого» аккаунта. Мне родители просто так деньги не давали. Приходилось работать в выходные и в каникулы. А кому-то давали. Тому же Стасу, например. И, наверное, мои правильно делали. Чтобы я поменьше с Лерой времени проводил и чтобы её проверить. С Агатой такого не было. С Агатой вообще всё по-другому было. С Агатой я завёл себе список целей, а с Лерой только по клубам ходил.
– Видимо, Лера тащила тебя в пропасть. И родители пытались тебя от этой пропасти оградить.
– Год от меня шарахалась. Когда видела, на другую сторону улицы переходила. А тут вдруг сама звонить начала. Вот тогда-то до меня и дошло. Стас-то к этому времени уже послал её куда подальше.
– Надо было тебе Агате сразу всё рассказать. А, получается, ты ещё и соврал.
– Да я хотел рассказать, но испугался. Испугался, что она меня бросит.
– Рано или поздно она бы всё равно узнала. Тайное всегда явным становится. Шило в мешке не утаить.
– А я надеялся, что утаю. И в результате сделал только хуже. – Данил снова взъерошил волосы и стал похожим на чёрта из старого советского мультика. – Я, как любой человек, хотел, чтобы меня любили…
Аля поднялась со стула и подошла к окну. Спина у неё была прямая, а плечи чуть опущены. Седоватые волосы на затылке придерживали коричневая заколка «краб» и несколько чёрных невидимок.
– Вы всегда ко мне хорошо относились. По-человечески. Даже сейчас не прогнали… А ведь Вам за меня влететь может.
Аля засмеялась.
– Думаю, меня не уволят за то, что я накормила запутавшегося ребёнка супом. А вообще ты очень сильно похож на моего сына.
«Вот это да! – Чтобы не вскрикнуть, Агата приложила ко рту ладонь. Брови у неё поползли вверх. – У Али, оказывается, есть сын. Интересно, а мама в курсе? Но если есть сын, значит, и муж должен быть…»
Данила, похоже, такое заявление тоже удивило, но от выкриков он-таки сумел воздержаться.
– Не знал, что у Вас есть сын. И сколько ему лет?
Аля продолжала стоять лицом к окну.
– Сейчас бы было тридцать шесть.
– Было бы?
– Он умер в две тысячи третьем. Во второй Чеченской войне. – Данил поёжился. Агата ещё сильнее зажала ладонью рот. Ей стало как-то грустно и жутко. – Он тоже был большим оригиналом и не любил учиться. Его даже звали почти, как тебя. Даниил. И родился он тоже в конце декабря. Правда, тридцать первого. Под самый Новый год.
– Понятно…
– После его похорон я ушла из школы. Очень хотела понянчить малыша. Так и попала в няньки. Пыталась устроиться в семью, где был мальчик, но взяли меня к девочке. И кто бы мог подумать, что я получу этого самого мальчика спустя четырнадцать лет. К твоей маме тогда приехала её мама, и они решили, что обойдутся без посторонней помощи.
Агата отняла руку от губ и приложила к щеке. Такое откровение вызвало в ней ревность. Так вот почему Аля всегда симпатизировала Дане. Потому что когда-то хотела нянчить мальчика?
– Ладно. Я пойду, наверное. – Данил снова почесал затылок и встал с табуретки. Вид у него был смущённый.
– Я поговорю с ней, не переживай. Не обещаю, что она меня услышит, но я поговорю. Запасись терпением. Понадобится время. Много времени. И постарайся больше не совершать ошибок.
– Агата сменила номер, да?
– Да.
– А Вы можете мне его дать?
Аля
