Малыш по контракту - Айрин Лакс
Просто ищу телефон.
Телефон на беззвучном режиме.
Замечаю дату и день недели на главном экране, выдыхаю с облегчением обратно на кровать: суббота, можно не идти на занятия. Падаю обратно на кровать, с ощущением счастья, замершего в грудной клетке. Наслаждаюсь ощущением: воспарила на максимум.
Вспоминаю слова Ратмира: «Полетаем?»
Уже лечу…
Тело еще ноет, но в голове эйфория. Абсолютная нега, лень, нежелание двигаться.
Ратмира рядом нет, но я сначала не придаю большого значения его уходу. Может быть, в душе? В одной из других комнат? Лень проверять. Под одеялом так тепло.
Засыпаю снова, обняв подушку.
После вчерашнего я готова проспать половину дня. Кажется, именно так и поступаю, забываясь крепким, глубоким сном.
Ничто не тревожит.
Уверена, что Ратмир отлучился на время, а потом поперек талии опустится его тяжеленная рука, уха коснутся упрямые, твердые губы, выдыхающий жаркий порок.
Засыпаю.
Мне ничего не снится. Просто ныряю в забытье.
Просыпаюсь от легких мурашек и ощущения, что замерзла.
Из кондиционера струится прохладная струя воздуха.
– Ратмир, холодно… – жалуюсь в полудреме, натягивая одеяло повыше.
В ответ тишина.
Ни единого шороха.
Полежав еще немного под одеялом и согревшись, начинаю думать: почему Ратмира нет рядом.
Он же не может так много времени провести в душе.
Кондиционер продолжает нагнетать холодный воздух в комнату. Наконец, мне просто надоедает лежать в ожидании неизвестно чего. Я вообще раньше никогда за собой подобного не замечала. Ждать? Нет, я предпочитала действовать почти сразу же.
Но сегодня оказалась в жарком плену, отчего внутренние ориентиры сбились. Покоряющие обещания сыграли свою роль.
«Я тебя не обижу. Никогда не обижу…»
Не знаю, почему я поверила. Неужели было мало разочарований?
От поцелуев Ратмира, от его уверенных жестов и проникновенных слов растаяла без следа уверенность, что следом за подобными обещаниями последует предательство.
«Я тебя не обижу. Никогда не обижу…»
Поверила.
Настолько, что даже оставшись одна в его большой квартире, не сразу стала искать подвох.
Прошла в душ, согрелась под горячими струями, позавтракала на кухне тем, что нашла в холодильнике.
Возвращаюсь в спальню. Там сильно прохладно.
В поисках пульта от кондиционера натыкаюсь на пачку денег, ключей и карту.
Что это?
Пальцы застывают над этими подношениями, больше похожими на откуп.
Нет-нет, не может быть!
Отшатываюсь.
Не похоже на то, чтобы Ратмир заплатил мне за ночь.
Но где же он сам?
Я мечусь по комнате. Ни за что бы не стала перезванивать ему первой.
Ни за что.
Но внезапно внутри вскипает непонимание и обида.
Хоть бы строчку черканул.
В переписках, как всегда, творится хаос: родительский чат, чат преподавателей, чат с подругой.
Пролистываю дальше, в поисках номера Ратмира, который я заблокировала.
Но останавливаюсь на сообщении с неподписанным номером.
«Хата в твоем распоряжении. Ключи на столе. Ни в чем себе не отказывай. На связи»
Оседаю на кресло, медленно падаю в него, пытаясь переварить прочитанное.
То, как он написал, крайне сухо, безэмоционально, совсем не похоже на прошлое его поведение.
Листаю дальше.
Ах да, это второй номер, с которого он мне писал. Я так и не сохранила его в телефонную книжку, не сразу увидела это сообщение.
Но увидев, не могу перестать перечитывать его.
Снова и снова вчитываюсь в эти строки.
В поисках крохи тепла и подсказки, что мне показалось это безразличие и пренебрежительный тон с обращением свысока.
Проходит час, даже больше.
У меня начинают ныть глаза, от того, как часто и много я перечитывала эти несколько строк. Выучила наизусть, запомнила. Глаза жжет. Закрываю веки, а эти черные буквы на белом фоне плывут в моей голове бегущей строкой – навязчивой и непрекращающейся.
На повторе.
Стоп. Хватит.
Лента прокручивается до последнего словосочетания: «на связи».
Снова заходит на повтор, в стотысячный раз или даже больше!
Бегу в ванную, чтобы немного остыть. Ледяная вода в лицо – в самый раз, чтобы успокоить взбудораженные нервы и разрастающуюся панику.
Помогает на несколько секунд.
Потом капли воды высыхают на алеющем лице. Просто высыхают, и в отражении я вижу себя, с чужим лицом, перекошенным от эмоций.
Это я? Это не могу быть я с такими воспаленным глазами, с искусанными губами, которые некрасиво дрожат, как у плачущего ребенка.
С обидой плещу струей воды на отражение. Все зеркала мне лгут! Это не могу быть я – даже по виду пораженная в самое сердце. Уязвленная, трясущаяся, с красными следами укусов-поцелуев, со следами пальцев на шее. Растравленная сомнениями.
Может быть, пропустила что-то?
Начинаю искать.
Позднее буду ненавидеть и стыдиться себя: я провела не менее часа в тщательнейших поисках какой-нибудь дополнительной записки с пояснением, что предыдущая была шуткой.
Ничего…
Даже по ящикам ничего: только презервативы и лубрикант для анального секса. Кладу обратно и то, и другое, словно запачкавшись, вытираю руки об себя, тру горящие ладони об одежду.
Ничего. Ничего нет.
Никаких дополнений, пояснений, никаких намеков, что деньги, ключи и карта для пользования – это лишь шутка.
Ничего. Все четко.
Еще раз перечитываю сообщение. Сердце забегает вперед глаз, скользящих по строчкам, захлебывает в каком-то немыслимо частом ритме, а потом стреляет вверх и уходит на болезненный вираж.
Физически нереально выдержать эти качели.
Когда даже самая призрачная надежда разбилась на мелкие, невидимые глазу пылинки, наступает оглушающее опустошение.
Еще один порыв – самый последний и болезненный, клянусь! Набираю номер.
Выключен.
«На связи?»
Усмехаюсь, до чего же я
