Гордый - Марика Крамор
Да, я вышла на работу, дел скопилось немерено. Сколько бы я ни отговаривала, Гордей неизменно завозил меня на неё лично. Распахивал дверь и провожал до служебного входа. А вечером приезжал домой пораньше, проводил время с Андреем. Мы попросили Дарью Станиславовну оказать помощь и поспособствовать установлению контакта между сыном и отцом.
Не верится. Целая неделя рядом с Гордым осталась позади. Даже чуть больше. А сегодня мужчина настоял, чтобы мы втроём поехали «прогуляться».
Это так удивительно: мы общаемся вполне нормально, а Андрей так и вообще последние два дня убегал к Гордею перед сном. Чтобы обняться.
– Кристин. Может, завтра ещё один выходной возьмёшь? Что-нибудь придумаем интересное.
– Я не обещаю, посмотрим. Я тоже не могу всегда подстраиваться.
Отворачиваюсь: у Гордея звонит телефон.
– Да, – подносит к уху гаджет. Тут же напрягается, меняясь в лице. – Да. Все верно. Слушаю! А что случилось? Что?! Черт… где она? Дома? Еду.
В салоне воцаряется тягостное молчание.
– Отменяется прогулка. Едем за город.
– Что стряслось?
– Маме сегодня плохо было. Я должен приехать. Сам проконтролировать. Скорее всего, понадобится отправить ее на обследование.
– Андрей с нами, – уточняю на всякий случай.
– Я помню.
– Это ее не шокирует?
От колкого осуждающего взгляда мне аж нехорошо стало. Но ответа нет.
– Может, нам с малышом лучше пересесть на такси? Если маме плохо, возможно, ей не нужны сильные эмоции?
Я правда так считаю, а не пытаюсь спрятать ребёнка…
– Нет. Вам лучше со мной поехать.
Гордей уже пару минут молча следит за дорогой, а я все никак не могу отвернуться.
Он безумно беспокоится. Постороннему внешне вроде и не заметно. Но я его повадки знаю слишком хорошо.
– А что с мамой? – вновь мягко начинаю разговор. – Может, я смогу чем-то помочь. Может, в аптеку нужно заехать? – как же я сразу не подумала!
– Кое-чем помочь сможешь, – сосредоточенное замечание, и я мигом напрягаюсь. – Она у меня… немного… с особенностями. Просто не удивляйся вслух. Я буду благодарен. Но с Андреем я бы хотел ее познакомить.
Больше он не сказал мне ни слова, а я не отважилась вдаваться в подробности.
– Мам, ну ты чего не в постели?! Как это понимать? – возмущается Гордый, как только мы заходим в дом. Небольшой, кстати говоря, одноэтажный, с красивой ухоженной прилегающей территорией.
В конце коридора замирает фигура. Женщина положила руку на дверную ручку, но, услышав голос сына, обернулась и пошла к нам навстречу.
– Сыночек. Ты зачем сорвался? У меня уже все хорошо.
Она приближается к нам хоть и медленно, но вполне уверенно. На вид ей больше пятидесяти. Наверное, пятьдесят пять – пятьдесят восемь. Волосы уложены в стильное каре. Волосинка к волосинке. На лице играет добрая улыбка. Смотрит чуть в сторону. Не на Гордея и не на меня. Как будто перед собой. На ней повседневное темно-зелёное платье и домашние серые тапочки. Движения неторопливые, точные. Никаких особенностей я пока не заметила. А что конкретно Гордый имел в виду?
Женщина протягивает руку. Гордей уже успевает приблизиться к маме, накрывает ее пальцы, дотрагивается губами до морщинистой щеки.
– Привет, – на нас она даже не смотрит, всецело поглощена сыном. Приподнимает руку и, не торопясь, чуть поглаживает его бороду.
– Сын, – голова ее наклонена слегка вбок. Голос наполнен нежностью и трепетом. – Ну что ты опять небритый. Неприлично же.
– Мам, да какая разница. Сейчас речь не об этом. Ты почему не отдыхаешь? Врачи сказали…
– Ой, врачи эти тебе наговорят много чего. Подумаешь, немного давление скакнуло. Не первый раз, – лишь отмахивается.
Поворачивается и идёт в сторону. Даже на нас с Андрюшей не глядя. Она что… не заметила нас? Но как? Мы ведь перед ней, чуть поодаль от Гордея. Или… возможно, сделала вид, что нас здесь нет?
– Раз уж ты приехал, пойдём, я тебе чай налью. Мята с грядки. Перечная. Я уже насушила и на зиму заготовила. А ещё у меня есть твои любимые конфеты. Чернослив.
Да, Гордей сладкое не ест, но чернослив с грецким орехом в шоколаде готов уплетать бесконечно.
Мы с малышом все это время стояли не шелохнувшись, но теперь Андрюша отмирает, берет меня за руку и тянет в указанную сторону. Ещё бы. Слово «конфеты» прозвучало! И теперь сынок яростно заявляет, что тоже не прочь полакомиться.
Мама Гордея замирает и наконец поворачивает голову чуть в сторону. Гордей уже открывает рот, но женщина его опережает:
– Сынок. Ты кого-то привёз? – звучит растерянный голос.
Я не понимаю. Она делает вид, что нас здесь нет? Или не осознает, что кто-то ещё здесь стоит?
– Да, я сегодня не один.
Гордей осторожно берет ладонь мамы в свою руку и кладёт себе на сгиб локтя. Медленно шагает вперёд, утягивая женщину за собой.
Подводит к нам.
– Ты только не переживай, ладно. Познакомься. Это Андрей. Мой сын, – безмятежная улыбка сходит с лица женщины в это же мгновение. Даже сейчас она поворачивает голову слегка в сторону и смотрит сквозь меня, хоть я стою теперь четко перед ней. Лицо ее выражает крайнюю степень недоумения. И даже рот слегка приоткрывается. – И его мама. Кристина.
Минута молчания. Кажется, женская половина потрясена до глубины души. Мама Гордея в шоке оттого, что она теперь бабушка. А я… чувствую внутренний надрыв и глубочайшую печаль от понимания: она и правда не видит. Мама Гордея слепа.
Перевожу скорбный взгляд на мужчину. Не могу выразить взором все то, что я сейчас чувствую. Гордей едва заметно кивает в ответ на невысказанный вопрос.
– Привет вам. Как у меня сегодня много гостей.
Женское лицо вновь озаряется спокойной улыбкой и начинает светиться радостью. Голос пропитан мягкостью и обволакивает чем-то таким… тёплым, уютным, добрым… очень притягательным.
– Здравствуйте, – трепетно лепечу в ответ. Потому что просто не знаю, что сказать ещё. Как обухом по голове ударили. В памяти всплывает тот разговор Гордея и Лиды. Я только теперь понимаю, насколько мужчина был участлив и искренен в желании помочь сестре с операцией. Он делал это не для того, чтобы со мной помириться. Не для того, чтобы обязать меня. Или чтобы я чувствовала себя должницей. Не подкуп это был. Совершенно. Гордей от чистого сердца помогал. Потому что знает, насколько опасными и коварными могут быть болезни глаз.
– Андрею три. Но он пока ещё не разговаривает. Прости, раньше не было возможности вас познакомить.
Женщина осторожно присаживается на корточки и тщательно прислушивается, как малыш протяжными звуками зовёт меня на
