(не)винное зачатие - Амелия Борн
Глава LI. Маша
И я действительно заснула. Усталость взяла свое, организму, измученному операцией, требовался отдых. Дети были под присмотром Штерна, да и вели себя тихо, а мне так нужно было хоть немного отрешиться от всех переживаний. Снилось мне что-то… странное. Надо мной нависал Алексей, который требовал, чтобы я призналась ему в том, что за тайну скрывает его лучший друг. Потом лицо Лелика сменилось на Давидово, и Штерн, нависнув надо мной еще ниже, зашипел:
- Машшшшша. Машшшша! Просниссссь!
Божечки, ну просто змеиный язык во всей красе!
- Что? А? Где я?
Я подскочила на постели и в действительности увидела над собой лицо Давида. Только он ничего не требовал, просто смотрел, с улыбкой на губах. На руках его лежала дочь, которая покряхтывала, то ли от голода, то ли от того, что испачкала подгузник (я пока не очень умела разбираться в потребностях детей).
- Я придумал им имена, - произнес Штерн, протягивая мне малышку, которую я тут же приложила к груди. - Дочь будут звать Эммой.
Вот тебе и на! А меня спросить не надо? Хотя, стоило признаться, я возмущалась мысленно и очень кратковременно, потому что имя, выбранное для нашей крошки, мне очень нравилось.
- А сына? - нахмурилась я для порядка.
- А сына - Филипп. С ударением на первый слог. Как тебе?
Ну, что я тут могла возразить? Вообще ничего, потому что и Филипп мне нравился тоже.
- Я согласна. Он спит?
- Пока да. И кстати…
- Мммм?
Я покачала дочь и улыбнулась, вглядываясь в черты крохотного личика. Эмма хмурила бровки и вовсю чмокала губами.
- Мне позвонили и сказали результаты.
Чтооооо? И он молчал?! Не сказал мне этого тотчас, как я проснулась?
Сердце стало барабанить в груди от желания немедля встряхнуть Давида и потребовать от него ответа. И страха, что сейчас услышу совсем не то, чего так хочу.
- И? - все же решилась я, выдавив из себя одну-единственную букву.
- И…
- Не томииии! - взмолилась, сжимая дочь крепче, от чего Эмма беспокойно завозилась.
- И они оба…
- Штеееерн! Клянусь, я тебя убью!
- Какая кровожадная у меня невеста!
Он сказал оба… Оба или его или Алексея… Господи, помоги не сойти с ума.
- Ну! Говори уже!
И в этот момент разрыдался Филипп. И что, как вы думаете, сделал Давид? Встал с самым безмятежным видом и отправился его переодевать! Ну, ничего, я найду, как отомстить ему за это впоследствии!
- Они оба мои, Маша. Другого и быть не могло, - сказал он мне через две минуты, когда я уже подыскивала взглядом, чем бы в него запустить.
- Твои? - хрипло выдохнула я. - Точно?
- Вероятность девяносто девять и девять десятых!
У меня как камень с души свалился. Нет, даже целая груда камней! Они осыпались вниз и снова стали барабанить. Хотя, это наверно было опять неугомонное сердце.
- Ты так спокойно об этом говоришь… - прошептала я.
- Тебе кажется. Я совсем не спокоен. Я охрененно рад!
- Точно?
- Абсолютно!
Давид забрал у меня Эмму и ловко (как будто это были не первые его дети) протянул мне Филиппа. И прикладывая сына к груди, я тихо рассмеялась, потому что была очень счастлива.
Вернулись в Россию мы через пару месяцев. Все это время Штерн если и не был рядом постоянно, то прилетал так часто, как мог. Петер тоже был счастлив от того, что мы провели с ним рядом столько времени. Пивоварня приносила ощутимый доход, который Петер перечислял на счета, открытые специально для детей. К свадьбе мы с Давидом пока не готовились - решено было сыграть ее, когда дети подрастут. Хотя, Штерн и предлагал расписаться, а потом уже устраивать торжество. Но я пока над этой идеей размышляла, не торопясь соглашаться.
Моя жизнь состояла из заботы о детях, и я получала истинное удовольствие от того, что пока всю себя посвятила им. Время пролетит быстро, пропускать ни минутки из жизни малышей мне не хотелось.
- Маша!
Когда до меня донесся голос, в обладателе которого я без труда узнала Тараканова, пришлось сдержаться, чтобы не застонать. Может, у меня послеродовые галлюцинации начались?
Я обернулась и крепче уцепилась руками в ручку коляски (мы с малышами гуляли в сквере). Нет, это было не видение. Паша находился рядом с нами во всей своей красе.
- Привет, - пробурчала я в ответ, оглядываясь и ища пути отступления с прогулки. Что это вообще за встреча такая? Случайная или нет?
- Я так рад, что тебя встретил! Очень хотел поговорить все это время.
- Зачем? Или о чем?
- О нас!
- О ком это - о нас?
- Обо мне и тебе.
Я посмотрела на Павла с таким изумлением, что он, кажется, все понял и без слов. Затараторил быстро, как будто я его прервать могла в любую секунду:
- Ты же знаешь, почему твой Давид на тебе жениться собирается! Дело ему твое новое нужно, вот и все! А ты подумай хорошо, зачем тебе муж такой? Я могу рядом быть, детей могу на себя записать. Будем с тобой жить, как и раньше.
- Стой-стой! - оборвала я этот словесный понос. - С чего ты вообще это взял? Про свадьбу и дело?
- Я с дядей тут твоим увиделся недавно. Он все мне рассказал.
Ну, дядя! Небось хвастался и гордился тем, как у меня все повернулось, а Тараканову только это и нужно было.
- Дядя тебе не все рассказал, Паша. О
