Толстушка и красавчик (СИ) - Юлиана Ермолина
Голос ее становится мягче, сексуальнее. Но у меня он вызывает улыбку. Уже он на меня не действует.
— Неа, не помню. Забыл все как страшный сон, и тебе советую сделать тоже, — она сделала вид, что не услышала меня.
— Джони, а у меня для тебя есть подарок.
Она стала рыться в своей сумке, и достала из нее телефон. Мне любопытно, но жду какого-то подвоха.
— Давай пока ждем твою Соколову, я подарю его. Можешь закрыть глаза? — я вздыхаю.
— Что у тебя там, Ершова? Очередной компромат? — пытаюсь заглянуть в телефон. Но дисплей выключен.
— Женя, почему ты так обо мне плохо думаешь. Знаешь, я уже смирилась с твоим выбором. Если ты с ней счастлив, то ради бога. Мы можем расстаться по-хорошему?
Говорит искренне, хочется ей верить. Сейчас она кажется естественной, без привкуса облика стервы.
— Хорошо. Мы можем расстаться по-хорошему. Только извини, дружбу предложить тебе не могу. Предлагаю нейтралитет.
Она доверительно улыбнулась. Все-таки может быть нормальным человеком.
— Спасибо. Закрой на минутку глаза, всего лишь на минутку. Чтобы я приготовилась к сюрпризу. Пожалуйста, — я глубоко вздохнул.
— Хорошо, Ершова, у тебя минута.
Сам не знаю, почему согласился. Наверно поверил в ее искренность и доброжелательность. Захотелось дать человеку шанс на исправление. А вдруг она и не такая уж стерва? Закрыл глаза. Услышал звуковой сигнал, похожий на смс. Интересно. Что бы это значило? Пока задумался об этом, ощутил прикосновение к своим губам. Пару секунд пытался понять, что это. И когда до меня дошло, что она меня целует, открыл глаза и оттолкнул ее от себя. Несильно, но она сразу оказалась на расстоянии вытянутой руки от меня.
— Ты что творишь, Ершова? Радуйся, что я не врезал тебе на эмоциях. Ты совсем с катушек съехала? — я зол. Она развела меня как мальчишку.
— Джони, это был сюрприз, прощальный. Наш последний поцелуй.
Захотелось прижать ее к стенке и стукнуть рядом с ее головой кулаком. Чтобы аж заикаться стала от напряжения и страха.
— Сука, никогда больше не подходи ко мне, — вырвалось из груди резко и агрессивно.
Развернулся и пошел на выход. Походу развела она меня в очередной раз. Не было никакой Маруси. А я повелся. Как мудак.
— И это я сука? Я? Кто говорит тебе всегда правду открыто и в лицо. Это ты своей обожаемой Соколовой скажи, — я обернулся, когда услышал ее фамилию. — Мне Антон про нее много чего интересного рассказал. Как он с ней целуется, учит ее, так сказать, вечерами, чтобы она перед тобой не пала в грязь лицом. А может уже и до чего-то и большего дошло, — я остановился. — Как с физруком своим родным ходит обниматься и зажиматься по углам. А для всех у них дополнительные уроки физ-ры. И при этом, Маруся у нас святая! Скоро свечи к ее лику ставить будем.
— Что ты несешь своим поганым ртом?
Произношу это, а сам начинаю сомневаться. Уж слишком много она интересных фактов знает. Про физрука ладно, несложно узнать. А вот про учебу эту поцелуйную? Ведь ее не было в тот момент на балконе, когда Маша и наш дорогой друг это обсуждали. Внутри зарождается неприятное чувство — подозрение.
— Я несу? А ты сходи сейчас, посмотри на занятия своей дорогой Соколовой. Чем она занимается с физруком, — она схватила свою сумку и пошла на выход, зацепив при этом меня своей сумкой. — Посмотри со стороны на свою святую Марусю, как она ведет себя, когда тебя нет рядом. Уверена, ты будешь удивлен.
Я остался один в аудитории. Злость, сомнения и любопытство объединились, и выжидают мою реакцию. Идти или не ходить? Стоит ли верить Ершовой? Стоит ли верить Марусе? До этой секунды я ей верил безоговорочно, а вот сейчас червячок сомнения есть. Решено, нужно успокоить себя и в очередной раз сделать вывод, что Ершова просто завистливая сука. Я направился в спортзал. Уже у самой двери услышал фразу физрука:
— Машенька, бедная моя девочка. — Стоп! Мне это не послышалось? Его девочка? Адреналин начинает бурлить, открываю дверь и заглядываю внутрь, — забудь его. Выкини из головы. Сомов тебе не пара.
Наблюдаю, как они стоят в обнимку, и он гладит ее по голове. Гладит мою Марусю? Наслаждается ее ароматом. Это только моя девочка. Или уже нет? Возможно, Ершова была права, и Маша, для всех — радость наша. С чего бы стал физрук обнимать ее? Ну пришла ученица, отработала занятие и ушла. Как они пришли к тому, что они могут спокойно обниматься, ничего и никого не боясь? Значит, она дала ему повод быть уверенным и спокойным. Так же, как и мне. Мне плевать на окружающих рядом с ней. Я начинаю задыхаться от этого внезапного понимания, что меня все это время просто использовали. Пока не знаю для каких целей, возможно, прикрыть связь учителя и ученицы. Я в ступоре, делаю шаг навстречу к ним и продолжаю слушать, что он ей говорит:
— Неужели ты не знала, что он ловелас? У него дурная слава. Как ты могла связаться с ним. Ты совсем другая и парень тебе нужен другой, — другой, твою мать. Это он про себя намекает? Да нет, Сомов, он не намекает, он говорит в открытую!
Влетаю в спортзал. Хочу заглянуть в ее глаза, но вижу, что они у нее зареванные. Она закрывается руками. Сука. Что он с ней сделал? Заставил делать выбор? Сердце разрывается. С одной стороны, хочется броситься успокоить, с другой стороны она все это время врала мне. Не знаю, дошло ли дело у них до интима, но что-то между ними явно есть. Да и не дала бы
